Смерть под зонтом - [77]

– Ни секунды.

– В таком случае, я напомню вам ваши собственные слова, – Грегор Абуш заглянул в протокол. – Вот они: «…В свою очередь я намеревался примерно в половине одиннадцатого позвонить банкиру лично, чтобы отвлечь его длительной беседой». Может быть, сержант Александер не так понял вас?

– Нет. Он записал мои слова правильно. Я действительно звонил, как намеревался, – ответил Дэрти.

– Выходит, вы все-таки разговаривали с Ионатаном Крюдешанком?

– Я ведь вам уже сказал – в тот раз не разговаривал, а только накануне. Правда, я звонил ему, несколько раз набирал номер, но абонент все равно был занят.

– Пока хватит! – закончил беседу Грегор Абуш. – Вы можете идти.

– Обратно в камеру? – в голосе Дэрти прозвучала надежда.

– Успеете еще туда, – отрезал Грегор Абуш. – Пока я разрешаю вам вернуться в мотель.

– Но я не хочу этого! – вскричал Дэрти.

– Ваш набор слов кажется мне несколько ограниченным, господин Дэрти! – сухо заметил Грегор Абуш. – Все время одно и то же: «не хочу», «не хотел», «не желал». От вашего желания сейчас уже больше ничего не зависит.

– Тогда разрешите мне хотя бы уехать.

– Это не в моих силах. До окончания следствия вам придется остаться в Александрии. Вот соответствующий документ – подписка о невыезде.

Дэрти дрожащей рукой подписался, затем он взволнованно повернулся ко мне:

– Латорп, призываю вас в свидетели! Если со мной что-нибудь случится, виноват будет ваш приятель, – прошипел он, указывая на начальника полиции. – Вам трех трупов мало?!

Следующей допросили Тею Кильсеймур.

Готовясь к разговору, Грегор Абуш предусмотрительно велел сержанту Александеру принести сифон с содовой и стакан бренди.

Он встретил Тею на пороге кабинета и, взяв под локоть, заботливо усадил в дубовое кресло.

Это отеческое отношение резко контрастировало с грубоватой строгостью, какую начальник полиции выказал по отношению к ней позавчера в доме Ральфа Герштейна. Я лишний раз был вынужден признать, что Грегор Абуш инстинктивно выбрал единственно правильную тактику. Лицо Теи Кильсеймур, выглядевшее без косметики чуть ли некрасивым, подавленным, свидетельствовало о том, что она с трудом удерживает слезы. Судя по прижатой ко лбу руке, ее к тому же мучила похмельная головная боль.

Грегор Абуш налил из сифона содовой, достал из выдвижного ящика несколько таблеток аспирина и вместе с бренди пододвинул к жтрисе.

– Выпейте! Полегчает немного, – сказал он с самой ласковой интонацией.

Tea Кильсеймур послушно проглотила таблетки, одним махом выпила спиртное и, запив его содовой, попросила еще.

Грегор Абуш не торопил ее, давая возможность прийти в себя.

Подозвав сержанта Александера, он попросил разыскать старушку, торговавшую пирожками на Рыночной площади. А потом сам позвонил в редакцию «Александрийского герольда».

– Луис? Говорит Грегор Абуш. Как только вы освободитесь, загляните ко мне… Статья? О трагедии в доме Ральфа Герштейна?… Отложите пока в сторону, у меня для вас есть новый материал. Предупредите коллег по редакции – за пределами Александрии никто не должен знать о последних событиях… Итак, жду!.. До свидания!

Положив трубку, Грегор Абуш спросил Тею:

– Как сейчас самочувствие?

– Стало чуть легче, – с вымученной улыбкой ответила Tea Кильсеймур. Нетрудно было заметить, что она вот-вот расплачется. Однако, уловив взгляд начальника полиции, Tea взяла себя в руки.

– Начнем нашу беседу, – тихо сказал Грегор Абуш, придерживаясь прежней сочувственной интонации. – О вашем прошлом мы уже вдоволь поговорили в предыдущий раз… Некоторые известные мне факты вашей биографии на сей раз не играют абсолютно никакой роли. Тем более, что согласно полученным мною сведениям последние девять лет вам не в чем себя упрекнуть. Этим хочу лишь подчеркнуть, что выслушаю ваши показания без всякого предубеждения. Разумеется, вы должны быть со мной полностью откровенны.

– Показания? – Tea Кильсеймур воспрянула духом. – Означает ли это, что я не арестована?

– Нет. Покамест, нет. И надеюсь, что мы вообще обойдемся без этого.

Я с удивлением взглянул на начальника полиции. Ведь несколько часов назад мы пришли к единодушному выводу, что на Тею Кильсеймур падают основательные подозрения. Зная, что не имею права вмешиваться в допрос, я все-таки не удержался:

– Грегор, я…

Он жестом приказал мне замолчать. После этого, передав Tee Кильсеймур запротоколированное свидетельство Оливера Дэрти, сказал:

– Сначала прочтите это.

Пока Tea Кильсеймур пробегала глазами протокол, я пристально следил за выражением ее лица и пришел к заключению, что версия Дэрти ей хорошо знакома. Надо признаться, я снова не удержался от язвительной реплики:

– Зачем тратить время на чтение того, что вам и так знакомо?

– Вы правы, – Tea Кильсеймур кивнула. – Альберт мне все рассказал. Но уже раньше я почуяла неладное. В последние дни перед ограблением банка Дэрти использовал любую возможность остаться с Альбертом наедине. Если в комнату входила я или мой муж, они оба сразу же смолкали.

– Ваш муж? Вы имеете ввиду Ричарда Бейдевана? – уточнил Грегор Абуш.

– Да, раньше его звали Виктор Вандейль… Раз уж вы собрали обо мне такие сведения, не имеет смысла что-то скрывать… А теперь о том дне, когда произошло ограбление. Когда Ричард собрался к Ионатану Крюдешанку по настоянию Дэрти, я вызвалась его проводить. Под предлогом доказать заклятому женоненавистнику, что нет правил без исключения. Я поспорила с Ричардом, что сумею очаровать банкира…