Смерть по сценарию - [11]

Я тоже много читаю, но понимаю суть часто не разумом, а чувством.

Конечно, в комнате у нас почти сразу началась типичная литературная беседа, своего рода «круглый стол». Обсуждали новый роман Кукушкинса. В основном говорили мы с Мадам и Саврасовым. Денис изредка вставлял фразу-другую, а Миша вообще молчал. Его интересует только Восток, и скорее всего Кукушкинса он не читал. Так я подозреваю, хотя сам он утверждает обратное.

Я однажды сказала ему, что во всех произведениях Кукушкинса присутствует Восток — в той или иной степени, конечно. На что Миша пожал плечами и ответил, что сейчас это модно и всяк автор, кому не лень, пытается выставить себя знатоком восточной религии, ибо она считается глубоко философской. Я обиделась за Кукушкинса и не стала продолжать этот разговор.

Короче, мы спокойно беседовали о романе «Три дня в апреле». Единственным недостатком этого произведения я считаю полное отсутствие положительных героев. Прежде Кукушкинс был добрее к людям. Со мной согласился Саврасов, который прочитал уже большую часть романа. А Мадам сказала, что прекрасно понимает автора — вокруг так много сора, что в нем трудно разглядеть хорошего человека. К тому же вполне возможно, что наш Кукушкинс одинок и потерял веру в разумное, доброе, вечное. Такое случается, и довольно часто. Жаль только, если и следующий роман окажется столь же мрачным, наполненным безысходностью и отчаянием.

— Художественная проза основана на вымысле, — негромко сказал Миша.

— И что? — удивилась я. — Это разве открытие?

— Нет, не открытие, но... Тоня, я предпочитаю правду жизни.

И Миша улыбнулся, смягчая свой снобизм. Вот уж не ожидала от него!

— Ваш Кукушкинс, — продолжал Миша, — предлагает вам несуществующего персонажа. А вы обсуждаете его жизнь, его поступки и мысли так, словно они были на самом деле. Это самообман. И обман.

— Это не обман, а искусство! — Я рассердилась. — И не самообман, а восприятие творчества. Ты, кстати, в театре и в кино тоже предлагаешь зрителям несуществующих персонажей. Как быть с этим?

Миша явно смутился.

— Да... Наверное.

Вот и все, что он мне ответил. Потом по привычке пожал плечами и отвернулся от меня.

В разговор вступил Денис. Увлекшись своими мыслями, он не слышал, о чем я говорила с Мишей, и поэтому продолжил предыдущую тему. Он, как и Саврасов, был согласен с моим мнением: в большом произведении всенепременно должен быть положительный герой, хотя бы для того, чтобы противостоять отрицательным. Надо же иметь уважение к читателю, состояние внутреннего мира которого на несколько часов зависит от автора книги. Но, добавил Денис, почему вы считаете, что в романе «Три дня в апреле» нет положительного героя? А Лин Во? Он, кстати говоря, даже чересчур положительный...

Последнее заявление Дениса вызвало бурную реакцию. Саврасов поднял руки, протестуя, и уже открыл рот, собираясь высказать свое мнение на этот счет, как вдруг опять зазвенел звонок.

Миша пошел открывать. Это был Пульс...

***

Вот и теперь — только я докурила сигарету, как на съемочной площадке появился Пульс. Он поздоровался с Бадей, с Саврасовым, с Денисом, с Невзоровой и со всеми остальными. Кроме меня. Меня он не любит. Это роднит его со Сладковым.

— Вадим Борисович, когда моя сцена? — вежливо обратился он к Ваде.

— Завтра, — буркнул романтичный Вадя.

— Как это завтра? — Пульс выпучил свои рыбьи глазенки. — Вы же вызывали меня на сегодня, на четыре часа.

— Да?

Вадя заглянул в свой сценарий, полистал страницы и сказал:

— Действительно. Ну что ж, подождите.

Пульс взял стул, сел рядом со мной. Я встала. Все равно все уже были готовы к съемке.

Пульсу пришлось ждать долго. Невзорова сегодня пребывала в отвратительном настроении, все портила, а потом еще и заливалась слезами. Вадя бесился — негромко так, почти шепотом, как тихо помешанный. Он каждые полчаса объявлял десятиминутные перерывы, но, по-моему, делал этим только хуже. Все вымотались до предела, переругались между собой, а Денис даже накричал на Вадю и ушел к Михалеву.

Когда мы наконец приступили к сцене с Пульсом, было уже девять часов вечера.

Саврасов в пятидесятый раз вытер своим платком слезы Невзоровой и подошел ко мне. На сегодня он был свободен.

— Тонечка, — сказал он, — завтра я хочу навестить Мадам. Ты со мной?

— Не получится, Михаил Николаевич. Завтра мой единственный выходной. Мы с Петей и Люсей еще на прошлой неделе договорились заняться генеральной уборкой.

— Жаль. Я думал, продолжим наши литературные беседы. У нас неплохо получается. Ну пока.

— Пока, — ответила я, грустно посмотрела ему вслед, подняла с пола хлопушку и встала — Вадя объяснил Пульсу его задачу, и все члены группы заняли свои места. Надо было и мне занять свое.

Хорошо, конечно, пойти с Саврасовым к Мадам, но Петя мне не простит такого предательства. Ладно, не последний день живем.

Съемки затянулись до половины второго ночи. Домой я добралась в начале третьего на частнике. Петя встретил меня у подъезда и сказал:

— Тебе надо сменить место работы.

А я уже и сама об этом подумывала.

Глава четвертая

— Денис! Ты прыгаешь на него сверху и прижимаешь его всем телом!