Смерть по рецепту Медичи - [49]

– Держи крепче. – Он имел в виду пробирку.

Я и так держала ее крепко, стараясь даже не качать из стороны в сторону. Антон закрыл машину, поставил ее на сигнализацию и уверенно свернул в темный переулок. Я двинулась вслед за ним, старательно обходя трещины в асфальте. Антон открыл дверь своим ключом и уверенно вошел в темный проем. Я решила подождать, когда он зажжет свет.

– Пошли, чего ты ждешь?

– А что, света не будет? – спросила я.

– Свет будет в лаборатории, – сказал Антон и взял меня за руку.

Мы прошли по темному коридору, Антон на ощупь открыл дверь лаборатории и зажег в ней свет.

– Давай пробирку, – велел он.

Я протянула ему свою ношу. Он бережно взял ее за самый верх и поставил в штатив на столе.

– Сейчас я надену халат и приготовлю реактивы, – произнес он, вынимая злополучную книгу и свои записи, которые он сделал у Пелагеи.

Что творилось в лаборатории дальше, для меня было непонятным ритуалом. Антон брал пробирки, что-то на них писал, капал туда смыв, потом еще что-то и ставил на специальную подставку. Затем он надел резиновые перчатки и занялся книгой. С ее страниц был взят соскоб, после чего Гиревой растворил его в воде, проделал с жидкостью те же самые манипуляции, что и со смывом, а потом стал наблюдать, как реагируют вещества в пробирках.

Я ни о чем не спрашивала, а Антон был слишком занят для того, чтобы о чем-либо говорить. Но вот в нескольких пробирках жидкости поменяли цвет. Это было сигналом для дальнейших манипуляций. Антон по очереди брал пробирки в руки, сверялся с записями и делал новые. Колдовство над пробирками и листками бумаги продолжалось около получаса. Потом Гиревой откинулся на стуле и облегченно вздохнул.

– Ты была права, Женя. Это яд. Трансдермальный. Интересно, а как ты догадалась?

– Наверное, интуиция. Такие красивые книги по почте редко кто посылает. Если только большое издательство, и то по подписке.

– Согласен. Сейчас я напишу акт, а завтра ты отвезешь его Горлову. Пусть почитает. – Антон вынул какой-то бланк и начал его быстро заполнять.

– Может, лучше сразу в полицию? – засомневалась я. Ведь Горлов считает, что Ольгу отравил Антон. А в полиции сразу разберутся, что к чему.

– Нет, – твердо сказал Гиревой, – сначала ему, а потом вези куда хочешь. Я желаю, чтобы шеф знал, что его кто-то пытался отравить.

– Он подозревает тебя, – произнесла я и тут же пожалела об этом. Антон побагровел до самых бровей.

– Я?! Отравил?! Я при тебе списал рецепт яда. Причем с единственной целью: как можно быстрее определить его присутствие! – Он хлопнул ладонями по столу и проделал руками какие-то пассы.

– Я знаю. Но Горлов думает иначе.

Гиревой вздохнул и провел руками по лицу. Краска медленно сползала с его щек.

– Хорошо. Пусть думает что хочет. В конце концов истина восторжествует и ему будет стыдно смотреть мне в глаза. – И он принялся спокойно дописывать акт.

Когда все было готово, Антон вложил акт в файл и отдал его мне.

– Сегодня же покажи Горлову. А завтра отвезешь в полицию. А теперь все, иди. Мне нужно побыть одному. – Он открыл дверь лаборатории, приглашая меня на выход.

Я встала со стула, на котором до сих пор сидела, взяла свою сумку, злополучную книгу и медленно пошла к двери. Антон проводил меня до выхода и долго стоял в дверном проеме. Он ждал, когда я сяду в свою машину, когда заведу ее и уеду. Мне было жаль оставлять его в таком состоянии, но он сам захотел побыть с самим собой. Ничего не поделаешь. Ни с мнительностью Горлова, ни с независимым характером Антона. Мне пришло в голову, что этим двоим просто трудно было сработаться, тяжело понять друг друга. Возможно, поэтому Антон хочет уйти. И это будет самым лучшим решением в сложившейся ситуации.

* * *

Когда я вернулась к Горлову, он сидел на диване в гостиной и смотрел какой-то ночной сериал. На экране разгуливали монстры и терзали кричащих людей.

– Андрей Николаевич, а вы после этого кино уснете? – спросила я, входя в гостиную.

– А! Женя… – Горлов поднялся с дивана и выключил телевизор. – Ну, рассказывай.

– Антон сделал анализ яда с книги, вот акт. – Я подала бумагу в файле. – Кстати, он узнал об этом яде только сегодня, когда мы вместе с ним приехали к Пелагее.

– Вы были у Пелагеи? – удивился Андрей Николаевич. – Ну и как она там? – Он направился на кухню. – Хочешь чаю?

– Не откажусь. – Я поставила сумку с книгой у дивана и пошла вслед за Горловым на кухню. – Пелагея сейчас не практикует, – продолжила я прерванный разговор. – Собака у нее интересная. – Я села на табуретку у стола, ожидая, когда Андрей Николаевич нальет нам чай.

Горлов поставил на стол две чашки, бросил в них по пакетику чая и налил кипяток.

– Вот конфеты, сахар в сахарнице, мед в баночке, – перечислил он то, что было у него к чаю. – Значит, Гиревой ни при чем. Послушай, – встрепенулся он, – а зачем я тогда наговорил на него Бодрову? – Горлов застыл с чайной ложкой в руке.

– Не знаю, Андрей Николаевич, с обвинениями нужно быть немного осторожней. Не все, кто вас окружают, отпетые негодяи. Скорее всего, затесался кто-то один. Конечно, полиция подозревает всех, но подозревать – это одно, а обвинять – совершенно другое. – Я положила себе в чашку четыре ложки сахара и теперь думала, как это все выпить. Я увлеклась.