Смерть пиявкам! - [63]

— А где находится этот санаторий?

— Откуда мне знать? Об этом он не вопил. Жена его что-то там попискивала, что и ей не мешало бы полечиться, да где там, когда у нее на голове такой изверг!

— А на чем они поехали? У него есть машина?

— Да, старая керосинка, на ней и поехали. Зеленая, «опель» называется, у дома ее держит, и никто на такую пакость до сих пор как-то не польстился…

Ну вот, узнала, что речь о санатории для ревматиков. Лично мне известны три таких — Буско-Здруй, Чехочинок и Наленчув. А есть еще и маленькое озерко в Зеленке под Варшавой, сплошная лечебная грязь, но сомнительно, чтобы пан Хлюпанек пожелал лечиться в зарослях на его берегу. Хотя… кто знает, что там на этой Зеленке понастроили в последнее время, да и существует ли еще само озеро.

Специальная контрольная комиссия ТВ проверила осененный преступлением свой тайный архив, но ни о чем не известила заинтересованную общественность. Оставалась надежда на пани Дануту.

Телевизионщики перешептывались о каких-то секретных бумагах, которые преступникам удалось унести, и большинство склонялось к тому, что это были контракты. По мнению пани Дануты, бумаги более всего походили на контракты. А может, счета или расписки. И по мере активного обсуждения бумажки стали превращаться совсем уж в демонические документы, вплоть до судебных приговоров о смертной казни. И касались они якобы самого высокого руководства.

А специальная комиссия в лице комиссара Липовича отерла пот со лба и сделала доклад Гурскому.

О его реакции я могла кое-что узнать от Магды.

Ко мне она прилетела разъяренная, намереваясь закатить скандал за то, что я наслала на нее ментов, но быстро остыла. После того как я заявила, что номера телефонов — ее, Петрика и Островского — сообщила полиции без злого умысла, а исключительно для пользы дела.

— Как же! — фыркнула Магда. — Петрика нет на работе, Островский тоже где-то шляется, вот они и вцепились в меня.

— И что?

Вместо ответа она поинтересовалась — то, что у меня в руках, это еда для людей или как?

Я внимательно посмотрела на то, что держала. Поднос с колбасными обрезками, остатки макарон в соусе, жареная рыба… Все вполне аппетитно выглядит.

— Нет, это угощение для кошек. Они любят закусить перед ужином. Для людей у меня приготовлен креветочный салат.

— Диетический?

— Абсолютно!

— Не обижусь, если и мне малость выделишь. Нет, пришла я не есть, а сплетничать, но из-за ментов не успела пообедать.

Не тратя времени даром, я поставила на стол салатницу, тарелки, приборы. Магда как обычно, худела. Не потому, что была слишком толстая, а как раз для того, чтобы не растолстеть. Но от креветочного салата еще никто не растолстел. Магда накинулась на салат и принялась рассказывать.

— Как ни странно, самым легким оказалось говорить о трупе Заморского, а вот о Яворчике… Вот когда мне досталось! Уж они меня мучили, уж они на меня давили, и так, и этак, я уподобилась макаронине, по которой проехал дорожный каток, и опять проехал, и опять… Для меня Яворчик совсем посторонний человек, о нем я ничего не знаю, а они нажимают и нажимают. И, чтобы им хоть что-то сказать, мне пришлось перемыть косточки чуть ли не всему телевидению. Труднее всего было обойти архив и кассеты с Эвой Марш, так что хваталась за кого попало! Впрочем, ничего особенно плохого я не сделала, и без меня в ТВ трепещут все, кто на должностях повыше уборщицы.

Меня это в определенной степени встревожило, и к чему людей допрашивать, если Эва Марш в безопасности и вне подозрений, но потом я сообразила, что не имею права так уж твердо этому верить, пока не получу от Ляльки подтверждения алиби Эвы.

— А они к кассетам проявляли повышенное внимание?

— Я бы не сказала. Просто упомянули про них, расспрашивая о Яворчике. А кроме того, я боялась, как бы невзначай не брякнуть про пани Дануту, и в результате перепутала что от кого слышала. Ужас!

— А что говорила Данута?

И тут последовало красочное описание деятельности контрольной комиссии, закончившееся выносом целый горы подозрительных документов. Пани Данута, ясное дело, знала, что они забрали, поскольку бредни относительно секретных документов имели место лишь в головах перепуганных сотрудников да сплетнях, гулявших по телецентру.

— Да там обычные бумажки, ну да, приписки, липовые договоры, некоторые совсем уж местного масштаба. Но полиция заинтересовалась в числе прочих и договором с Эвой Марш. Похоже, не только ее контракт перекручен так, что права на произведения передаются издательству за жалкие гроши. И ведь ни один автор не судился, у нас право человека на его интеллектуальную собственность приравнивается к дерьму, но не мне об этом тебе рассказывать. В цивилизованной стране за использование твоего имени без разрешения ты бы получила миллионы возмещения за моральный ущерб!

— Не желаю разговаривать на эту тему, — сказала я голосом, который наверняка задержал бы глобальное потепление на нашей планете.

— Ладно, не буду, извини, пожалуйста. Но если бы ты только представила, как там все бурлит! Паника страшная! И почти забыли, что все началось с Вайхенманна. Да, кстати, Вальдек Кшицкий чудом отделался легким испугом.