Смерть пилигрима - [15]

— Ну конечно! — обрадовалась она. — Полный набор. Хотите в монастыри Иудейской пустыни? Или в Иерусалим Булгакова? У Мариночки есть все, что душе угодно.

— Подождите, пожалуйста за дверью, — Иннокентий вежливо взял Генриетту под локоток и подвел к выходу. — Мне нужно поговорить с переводчиком, а потом я к вам обращусь. Хорошо?

— Жду! — кивнула она и закрыла за собой дверь.

— Уф-ф… — я откинулась на спинку вертящегося кресла и закрыла глаза. — Эта Генриетта такая прилипчивая. Спасибо, что оторвали ее от меня.

— Не совсем, Валерия, не совсем…

— Что значит не совсем? — я выпрямилась в кресле. — Не понимаю.

— Вы такая красивая, — вдруг сказал доктор Райс. — Это у вас настоящие кудри или вы делаете завивку?

— Спасибо, — среагировала я на комплимент и не удержавшись, добавила. Вы еще спросите, я их крашу в черный цвет или они на самом деле такие?

— Нет, я вижу, что все натуральное, — улыбнулся он и потер свою шишковатую голову.

— Так вы пришли, чтобы говорить мне комплименты или еще за чем-либо?

— Валерия, я буду с вами откровенен, дело снова касается моей сестры.

— Что на этот раз?

— Она стремится на Север, в Галилею. Говорит, что получила письмо от Илюши, он ей приказывает ехать туда, где жил Иисус и поклониться святым местам.

— Ну и что? — пожала я плечами. — Пусть едет.

— Я не хочу пускать ее одну. Вы не знаете, Лика в детстве страдала эпилептическими припадками и если с ней что-то случится в дороге, ответственность будет на мне. А я работаю, у меня все расписано. Прошу вас, соглашайтесь. Я куплю вам путевку на три дня, погуляете, посмотрите интересные места. Ночевать будете в хороших гостиницах.

— Приглядеть за Анжеликой?.. А если она не согласится?

— Согласится, я беру это на себя. И оплачу вам эти три дня, как рабочие. Ну что?

— Дайте подумать… — все было так неожиданно, что я просто не знала, соглашаться мне или нет. В конце концов, отправлю Дарью снова к Элеоноре. Мать Дениса всегда соглашается присмотреть за ней, а сама погуляю в свое удовольствие! Почему бы и нет? И еще деньги заработаю.

И я согласилась.

— Вот и чудненько! — обрадовался Райс. — Генриэтта, вы еще здесь?

— Ну конечно, — круглая как шарик распространительница влетела в кабинет, словно стояла за дверью.

— Дайте мне две путевки в христианскую Галилею, — распорядился Иннокентий.

— Сейчас, сейчас, хорошие путевки, полупансион, три дня, две ночи, автобус за вами приедет в восемь утра. Подпишитесь вот здесь, — она протянула доктору квитанцию, на которой стояла довольно внушительная сумма, — желаю вам, дорогие мои, приятно съездить и отдохнуть.

— Поедут вот эта дама и моя сестра, туристка из России, — ответил Иннокентий, развеивая догадки Генриетты.

— А-а… — протянула она, — ну, ничего, номер хороший, две кровати, полупансион.

— Вы это уже говорили, — заметила я.

— Да, говорила, — она подхватила свои бумаги, чек, выписанный Иннокентием и оставила нас, довольная совершенной сделкой.

— Ну, Валерия, желаю вам хорошо провести время, — улыбнулся доктор. Марина Гольдман — это фирма, останетесь довольны. А Лику я подвезу прямо к автобусу. Всего наилучшего, до завтра.

* * *

Компания в автобусе собралась довольно пестрая. Из Ашкелона были не только мы с Анжеликой. Внутри уже сидели пара с ребенком и три пенсионерки, по внешнему виду отставные учительницы. Когда мы уже собрались выезжать с центральной автобусной станции, к нашему автобусу подбежал усатый господин в каскетке, обвешенный фотоаппаратами, и уселся позади пары. По дороге подхватили компанию русскоязычных американцев, гостивших в Тель-Авиве, и, не останавливаясь, помчались в Назарет осматривать храм Благовещения. Наша гид забрасывала нас сведениями по истории и географии Израиля, но основной темы экскурсии не касалась. Видимо, дожидалась Назарета.

За рулем сидела пожилая египтянка Эстер. Она лихо вела автобус, и мы практически не попадали в пробки — этот бич израильских дорог.

Назарет оказался тесным и грязным арабским городком, в центре которого находился знаменитый храм. Эстер остановила автобус возле магазина сувениров. На каждом из предметов было нарисовано, вырезано или вылеплено распятие. Лик Христа смотрел на нас с расписных тарелок, рогожных сумок, шкатулок из алебастра. Я люблю китч, но не до такой же степени!

— Потом, потом, после осмотра храма! — закричала наша экскурсовод, и мы неохотно вышли из магазинчика. Анжелика растерянно смотрела по сторонам, но, увидев меня, приободрилась и поспешила за американцами. Усатый дядька с фотоаппаратами щелкал налево и направо не жалея пленки.

Около храмовых ворот нас обступили дюжие арабы, пытаясь всучить наборы открыток, надо сказать, довольно дешево. Мы кое-как от них отбились и вошли во двор.

По фронтону величественного здания, построенного монахами ордена Франциска Ассизского шла надпись по латыни: «VERBUM CARO FACTUM EST ET HABITAVIT IN NOBIS».

— Что там написано? — спросила я Анжелику, чьи губы беззвучно шевелились.

— Это из Евангелия от Иоанна, — ответила она и перевела: — «И слово стало плотью и обитало с нами».

— Здорово! — восхитилась я ответом и сфотографировала храм и монаха, стоящего на переднем плане.