Смерть пэра - [94]

— Я вспоминаю, — проговорил он и выглядел при этом точь-в-точь как диккенсовский персонаж, готовый разразиться рассказом в рассказе, — я вспоминаю, что был один случай, о котором я нахожу нужным поставить вас в известность, хотя сперва я посчитал его не имеющим значения. Не далее как в прошлом феврале покойный лорд Вутервуд посетил меня в моем доме. Он показался мне странно возбужденным и расстроенным. Должен сказать, что тогда меня поразило его поведение, которое я могу описать только как тревожное и испуганное. Он не сразу приступил к цели своего визита, но в конце концов из разговора выяснилось, что он хотел знать, может ли он принять какие-либо юридические меры, чтобы защитить себя от угроз своей жены. Я попытался выяснить у него, в чем именно дело, и он дал мне еще кое-какие сведения. Могу утверждать, что в тот момент его рассказ показался мне нелепым. В нем разве что содержались дополнительные доказательства душевной болезни его жены.

Мистер Криссоэт прочистил горло, бросил косой испуганный взгляд на Аллейна, помахал пенсне и быстро заболботал:

— Он сообщил мне, что сделал неприятное открытие. Он нашел в ящике туалетного столика леди Вутервуд… ме-е-е… свидетельство, как он уверял меня, покушения с ее стороны… на него… при помощи… ме-е-е… потусторонних сил.

Аллейн сдавленно ахнул.

— Я вполне понимаю вас, — сказал мистер Криссоэт. — Фантастика! Я весьма подробно его расспросил, но он не представил мне никаких доказательств своего рассказа, хотя и намекал на конкретное и осязаемое доказательство. Он пребывал в почти истерическом состоянии и не был похож на себя. Я… право, в тот момент я совершенно не знал, как поступить. Я указал ему на то, что никакая юридическая защита в данном случае невозможна. Он же ответил мне на это буквально тем, что законы против колдовства никто пока не отменял. Я предложил ему проконсультироваться на сей предмет у психиатра. Его ответ был чрезвычайно странным: если леди Вутервуд и поместят под наблюдение, она все равно сможет тем или иным образом ему навредить.

Должен пояснить, что, хотя его светлость находился почти в панике, он в то же время отрицал мысль о какой-либо опасности. Он вел себя крайне необычно и нелогично, многократно противоречил сам себе и приходил во все большее возбуждение. Я не мог успокоить его. Он все время вел себя раздражительно и даже, я бы сказал, несколько враждебно. Наконец он собрался уходить и в дверях повернулся и… э-э… ме-е-е… — Мистер Криссоэт несколько раз облизнулся и со свистом втянул воздух. — Лорд Вутервуд, — решился он наконец, — сказал последнюю фразу: «Попомните мои слова. Если кто-нибудь ее не остановит, она до меня еще доберется!»

— О черт! — пробормотал Аллейн.

— Вот так, — вымолвил Криссоэт после долгого молчания. — Можете отбросить это происшествие, старший инспектор, как абсурдное и не имеющее касательства к данному делу. Уверяю вас, что я долго колебался, прежде чем поставить вас в известность о нем.

— Я очень рад, что вы о нем сказали. А что он сделал со своими вещественными доказательствами намерений жены, если эти доказательства у него действительно были?

— Запер в каком-то своем тайнике. Выяснилось, что из-за каких-то собственных предрассудков он не хотел их уничтожать, хотя отказался мне сказать, что же это такое было.

— А вы не знаете, обсуждал ли он этот вопрос со своей женой? Обвинял ли он ее напрямую?

— Никогда. Я задал ему тот же вопрос. Он ответил, что нет.

— Нет… Да, так я и думал. Странная история.

— Это весьма знаменательный инцидент.

— Смею сказать, он укладывается в схему.

— О, — сказал мистер Криссоэт, который давно был знаком с Аллейном. — Укладывается в схему! Ваша излюбленная теория.

— Да, сэр, моя излюбленная теория. Надеюсь, вы сможете дать мне еще один кусочек мозаики. Не оставил ли он по завещанию крупных сумм своим слугам?

— Он сделал обычные в таких случаях распоряжения. По сто фунтов слугам, которые были у него в услужении пять лет и более. В случае со старыми слугами семьи наследство в отдельных пунктах весьма значительное.

— Как насчет тех слуг, которые были с ним вчера? Уильям Хихикс и Грейс Диндилдон?

— Уильям Стенли Хихикс, — отчеканил мистер Криссоэт, словно зачитывая невидимый документ, — сын покойного кучера лорда Вутервуда и внук кучера его отца. Он получает более значительное наследство в виде размещенного в надежных бумагах капитала, который приносит триста фунтов годового дохода вместе со свободной от налогообложения недвижимостью: коттеджем и тремя акрами земли на окраине «Медвежьего угла».

— Это недавнее распоряжение?

— Нет-нет. Лорд Вутервуд составлял несколько завещаний, но этот пункт переходит из самого раннего из них. Как я понимаю, он был сделан еще по распоряжению отца лорда Вутервуда.

— А Диндилдон?

— Диндилдон? Это личная горничная леди Вутервуд?

— Да.

— Ей не назначено ничего.

Аллейн состроил гримасу и отбросил карандаш на письменный стол.

— Разве это не странно при том, что сама леди Вутервуд столько получает?

— Она получила бы намного меньше, — сказал мистер Криссоэт, — доживи его покойная светлость до сегодняшнего полудня.