Смерть парфюмера - [5]

Майло послал ей телеграмму, извещавшую о нашем приезде, и задержался у стойки портье узнать, не поступало ли записок.

– Одна, – ответил портье, протягивая Майло листок.

Майло пробежал его глазами.

– Она говорит, что зайдет сегодня вечером после ужина, если сможет вырваться.

Я кивнула, а мой оптимизм вдруг начал улетучиваться. Я искренне надеялась, что ничего серьезного не произошло, что она здорова. Хотя Майло и не из тех, кто выставляет свои чувства напоказ, я знала, что он очень заботливо относится к мадам Нанетт. Его мать умерла вскоре после его рождения, и мадам Нанетт практически заменила ему мать.

Он, похоже, уловил мое волнение, поскольку ободряюще улыбнулся и сжал мою руку, когда мы вышли из лифта и последовали за посыльным к нашему номеру.

Я вошла в апартаменты и огляделась, пока посыльный расставлял в коридоре наш багаж. Наши чемоданы прибыли немного раньше вместе с моей горничной и камердинером Майло.

– Все в порядке? – спросил Майло, дав молодому человеку на чай и закрыв за ним дверь.

– Да, просто чудесно, – ответила я.

Дверь из коридора вела в гостиную, изысканно убранную в пастельных и приглушенных цветочных тонах. Перед мраморным камином стояли диванчик и кресло с атласной обивкой, а на стенах висели миленькие пейзажи и пасторали. Вдоль стены выстроились в ряд окна от пола до потолка, я подошла к ним по пышным коврам и отдернула шторы. Внизу под полуденным солнцем сверкала Сена.

– Как хорошо снова вернуться в Париж, – сказала я. – Кажется, будто сто лет прошло.

Хотя и говорила искренне, я все же произнесла эти слова без особого воодушевления. Похоже, я не могла стряхнуть нараставшее беспокойство. Это, очевидно, не ускользнуло и от Майло, подошедшего вслед за мной к окну и вставшего рядом.

– Нет никаких оснований волноваться, дорогая, – пробормотал он, обнимая меня и целуя в щеку. – Я совершенно уверен, что все будет прекрасно.

– Да, – согласилась я, и его уверенность передалась и мне. – Не сомневаюсь, что ты прав.

Позади нас раздались шаги, и я поняла, что о своем присутствии объявил камердинер Майло – Паркс. Он с исключительной трепетностью относился к любому нашему с Майло проявлению чувств и прилагал огромные усилия к тому, чтобы невольно не стать их свидетелем.

– Да, Паркс? – спросил Майло, отпуская меня и поворачиваясь к нему.

– Все ваши вещи разложены, сэр, и я приготовил вам вечерний костюм. Что-нибудь еще?

– Не думаю, – ответил Майло. – Почему бы вам вечером не отдохнуть, Паркс? Полагаю, в Париже для вас найдутся подходящие развлечения.

– Несомненно, сэр, – произнес Паркс без малейшего воодушевления. – Благодарю вас.

– А Винельда рядом? – поинтересовалась я.

– Думаю, что она в ближайшем магазине, мадам, покупает, э-э-э, печатную продукцию. – В его словах сквозило явное неодобрение.

Я прекрасно знала, какую именно печатную продукцию покупает Винельда. Желтую прессу со сплетнями. Моя горничная больше всего на свете обожала громкие скандалы, и я была уверена – Париж предоставит их ей в изобилии. Однако я сомневалась, что ее ждет большой выбор прессы на английском.

– Благодарю вас, Паркс.

Камердинер кивнул и бесшумно вышел из апартаментов.

– Бедняга едва сдерживает нетерпение в предвкушении вечера в Париже, – сухо заметил Майло.

Я улыбнулась.

– Мне иногда бывает очень интересно, а каков Паркс наедине с собой. Как ты думаешь, он всегда такой респектабельный?

– Несомненно. Я почти уверен, что он даже спит в костюме.

– Я знаю, что работа рядом с Винельдой для него – тяжкое испытание. – Винельда была столь же капризной, сколь Паркс надежным, и я подозревала, что она очень его раздражала.

– Тебе не стоит волноваться. Эта девица вполне может пропасть в Париже, – произнес Майло. – Или она потеряет голову из-за какого-нибудь усатого соблазнителя, или же окажется в кабаре, выплясывая на сцене.

– Нет, только не это, – возразила я. – У нее проблемы с равновесием.

Именно в этот момент дверь в апартаменты открылась, и вошла Винельда с пачкой журналов. Увидев нас, она замерла и неуклюже сделала книксен.

– Ой, мадам, миссис Эймс, я не знала, что вы приехали. Я просто вышла на улицу кое-что купить. То есть… я… ну, я почти распаковала ваши чемоданы, мадам. Разобрать ваш дорожный саквояж?

В последний раз взглянув на открывающийся из окон живописный мир, я повернулась и стянула перчатки.

– Да, Винельда, благодарю тебя. И приготовь мне какой-нибудь вечерний туалет.

– Я думала, вы пойдете покупать новые наряды, – удивилась Винельда. В ее голосе ощущался шок от того, что я надену нечто из старого, когда в моем распоряжении все парижские магазины.

– Я могу пройтись по магазинам, – улыбнулась я, – но не перед ужином.

Она выглядела слегка разочарованной, поэтому я спросила о том, что должно было ее воодушевить ее:

– Что-нибудь интересное в светской хронике?

Винельда с великим наслаждением погружалась в пороки богатых и знаменитых особ. Теперь, когда Майло удалось на несколько месяцев исчезнуть из желтой прессы, я относилась к ней с меньшим отвращением, чем в то время, когда его имя непременно связывалось с красивыми светскими львицами и кинозвездами.

– Мне пришлось просмотреть массу журналов, чтобы найти хоть что-то интересное, – мрачно ответила Винельда. – Почти все они на французском, а на обложках везде какой-то старик.