Смерть от экстаза - [2]

Ни один житель Пояса Астероидов не снял бы такой квартиры. Даже я, уроженец Канзаса, ощущал ее ужасный безликий холод. Для Оуэна же в ней жить было бы еще более тяжким испытанием.

— Не могу в это поверить! — сказал я.

— Вы его хорошо знали, мистер Гамильтон?

— Настолько, как только могут двое мужчин знать друг друга. Мы провели вместе три года, занимаясь геологической разведкой в мелких астероидах. При таких обстоятельствах секретов друг от друга не держат.

— И тем не менее вы не знали, что он находится на Земле?

— Вот этого-то я и не понимаю. Почему он не позвонил мне, когда оказался в трудном положении?

— А зачем? — заметил Ордац. — Вы ведь агент конторы, подчиняющейся полиции Объединенных Наций.

Он был прав. Оуэн пользовался таким же уважением с моей стороны, как и многие другие мои знакомые. Однако понятия о чести в Поясе Астероидов несколько иные. Уроженцы астероидов считают всех, живущих на планетах, несколько чокнутыми. Они не понимают, что для людей, выросших на перенаселенных планетах, карманная кража — это особый вид искусства. И в то же время жители астероидов считают контрабанду чем-то вроде игры, не связывая ее с понятием бесчестия. Для жителя астероидов уплата тридцатипроцентной пошлины равнозначна конфискации груза, и если были хорошие шансы протащить груз беспошлинно, он непременно шел на риск.

Оуэн мог заниматься чем-то таким, что казалось ему вполне честным, но не являлось бы таковым для меня.

— Может быть, он и оказался в трудном положении, — признал я. — Но я себе не представляю, как он мог из-за этого покончить с собой. И уж конечно, не… здесь. Он бы ни за что здесь не поселился.

Квартира номер 1809 состояла из жилой комнаты, ванной и встроенного шкафа. Я заглянул в ванную, зная наперед, что там увижу. Она была не больших размеров, чем требовалось для стоячего душа. Панель управления на наружной стороне двери позволяла формировать разные приспособления из обладающей памятью пластмассы. Это мог быть умывальник, поддон для душа, унитаз, парная. Все это выглядело роскошно во всех отношениях, кроме одного — размера. Оставалось только нажимать на нужные кнопки.

Точно такой же была и жилая комната. Королевское ложе упрятано в стену. в другую стену убирался кухонный альков, с мойкой, тостером, плитой и грилем. Диван, стулья и столы исчезали под полом. Один жилец с тремя гостями могли устроить здесь вечеринку с коктейлями, уютный кофейный столик — все нужное для этого было здесь, плюс подобающие на каждый случай стулья или кресла, однако за раз из-под пола мог появиться только один комплект. В комнате не было ни холодильника, ни бара. Если жильцу нужна была еда или выпивка, он звонил вниз и супермаркет на третьем этаже выполнял заказ.

У живущего в такой квартире были свои удобства, однако здесь ему ничто не принадлежало. То было помещение для него, а не для его вещей, одна из внутренних квартир. Давным-давно здесь располагался вентиляционный ствол. Однако он занимал драгоценное пространство и теперь постоялец не имел в своем жилище даже окон. Он жил в комфортабельном ящике.

Сейчас комната была оборудована огромным креслом для чтения, с крохотным журнальным столиком сбоку, подставкой для ног и кухонной нишей. Оуэн Джеймисон сидел в кресле и улыбался. Ничего другого ему не оставалось. Его череп едва обтягивал тонкий слой высохшей кожи.

— Эта комната невелика, — сказал Ордац, — но все-таки не очень мала. Теперь так живут миллионы людей. В любом случае уроженец Пояса Астероидов едва ли подвержен клаустрофобии.

— Да, верно. Оуэн летал на одноместном корабле, прежде чем присоединиться к нам. Три месяца напролет в кабинке столь крохотной, что в ней и не выпрямишься при закрытом люке. Клаустрофобией он не страдал, однако… — я обвел рукой комнату. — Что из того, что вы здесь видите, могло ему принадлежать?

Стенной шкаф, хотя и был очень мал, оказался почти пустым. Комплект верхней одежды, бумажная рубаха, пара башмаков, пижама. Все новое. Столь же новыми и безликими оказались и несколько вещей в ванной и в аптечке.

— К чему бы это? — ответил вопросом на мой вопрос Ордац.

— Жители астероидов везде чувствуют себя гостями. У них мало личных вещей, но тем, что имеют, они очень дорожат. Небольшие вещицы, реликвии, сувениры. Не могу поверить, что у него ничего не было.

Ордац поднял брови.

— Личный скафандр?

— Вы полагаете, этого не может быть? Вполне может. Нутро скафандра — родной дом для жителя астероидов. Иногда это единственный дом, который у него есть. Он тратит все состояние, чтобы его украсить. Если он потеряет скафандр, то больше уже не принадлежит Астероидам! Нет, я не настаиваю, что он должен был притащить сюда свой скафандр. Но у него должно было быть хоть что-нибудь! Флакон с марсианской пылью, кусочек железо-никелевого метеорита, извлеченный некогда из его груди. Или, если он оставил все свои сувениры дома, то мог приобрести что-нибудь на Земле. Но в этой комнате — здесь нет совершенно ничего!

— Вероятно, — осторожно предположил Ордац, — он не обращал внимания, что его окружает.

И тут все сразу встало на свои места.

Оуэн Джеймисон сидел, скаля зубы, в испачканном шелковом халате. Покрытое обычно космическим загаром, сейчас его лицо выглядело бледным. Длинные светлые волосы пострижены по земной моде — на его голове и следа не осталось от характерной для жителей Пояса Астероидов выстриженной полосы. Половину лица покрывала отросшая за месяц неухоженная борода. Из самой макушки Оуэна торчал небольшой черный цилиндр. От него тянулся к розетке в стене электрический шнур.