Смерть нимфы. «…Убитую звали Лора…» - [20]

— Насчет крыши не знаю, все зависит только от вас. Но вы правы, на вашем месте я поступил бы именно так.

— То есть? — У Наталии по коже пробежал мороз.

— Узнав, что убили некоего Шаталова, сказал бы, что желтый портфель находится именно у него в квартире, а потом бы разыгрывал полную невинность. Ведь ваш дар такой же туманный, как и вы сами. И вы умудряетесь из этого самого тумана делать неплохие деньги.

— Но я вас не обманываю. А чтобы убедить в реальности моих видений и их непосредственном отношении к вам, мне достаточно произнести сейчас всего одно слово, которое всплыло вчера вечером, во время моего сеанса… — Она сделала многозначительную паузу, понимая, что наступил наконец тот момент, когда этот урод сбавит тон, а заодно и свою спесь, и по-другому взглянет на нее. Вот где пригодилась ее дружба с прокурором. Странно, но никакие угрызения совести ее уже не мучили, напротив, она вдруг почувствовала себя очень уверенно.

— Ну и что это за слово? — вяло произнес он.

— Коктебель. — Наталия даже кожей ощутила, как в машине наэлектризовалась обстановка и уплотнился воздух; и человек слева от нее стал почти задыхаться в своей нелепой резиновой маске.

— Вам душно? Так, может, вы снимете свою маску? А то я хотела еще рассказать вам про шестьдесят копий бланков туристических путевок…

— Значит, говорите, портфель у Шаталова? — с некоторой нервозностью проговорил он. — И как же мне теперь его раздобыть?

— Вы заплатили мне только аванс. Даже не поинтересовавшись о полном расчете заметьте, я назвала вам конкретную квартиру, причем даже с фамилией человека, который взял ваш портфель. А это многого стоит. Вы явно недооцениваете мой талант. А ведь я могла бы вам только сказать: деревянная дача (к примеру), обои в полоску, зеленая тахта, а под ней труп человека… Интересно, как бы вы тогда искали ваш желтый портфель или еще что-то… Мои видения не всегда отличаются такой конкретизацией, как в случае с вами. А вы, вместо того чтобы это оценить, ставите мне свои условия.

— Приношу свои извинения. Сколько я вам еще должен?

— Раз вы сейчас стеснены в средствах, то уж так и быть, я возьму столько же, то есть всего две тысячи долларов, хотя обычно беру в три-четыре раза больше, чем аванс. У меня такие правила.

Он помолчал, думая, очевидно, о копиях туристических бланков и о Коктебеле, к которому, вполне возможно, и имел отношение, как вдруг услышал слова, от которых вздрогнул, поскольку их смысл вполне соответствовал образу его мыслей.

— И не вздумайте меня убивать. Я веду дневник, куда записываю сюжеты всех своих видений и имя человека, кто мне их заказывал. Если со мной что-нибудь случится, то первый, кто узнает, откуда дует ветер, будет…

–.. Логинов. Я вас понял, — кивнул мужчина. — Удобно вы устроились, ничего не скажешь. Живете под крылышком у прокурора и делаете за его спиной такие бабки…

— Это не бабки. Это деньги. Предпочитаю разговаривать на литературном языке. Слово «деньги» действует на меня более впечатляюще, нежели какие-то там «бабки» или «лимоны». Бабки с дедками, лимоны на рынке, деньги — у меня, вот и весь расклад. Как вы думаете, почему я еще жива? Потому что работаю честно и не выдаю секретов своих клиентов. Иначе моя работа была бы бессмысленной. Вы согласны?

Мужчина, казалось, был несколько обескуражен и пытался принять какое-то решение.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я заплачу вам две тысячи и дам дополнительно две в качестве еще одного аванса, если вы возьметесь каким угодно способом разыскать эти деньги. В случае, если желтый портфель окажется у меня, я заплачу вам еще пять тысяч. Согласны?

— Но вы же понимаете, что мне трудно вам что-либо гарантировать. Предположим, я выйду на ваш портфель, вы с моей помощью возьмете его, а в нем окажутся старые газеты… Что ж, и в этом случае вы заплатите мне пять тысяч долларов? Ни за что не поверю.

— И правильно сделаете. Я дам вам пять тысяч только в том случае, если в портфеле будут деньги. Хотя бы часть.

— А если это будет всего десять долларов или рублей? — насмешливо спросила Наталия.

— Вы словно издеваетесь надо мной.

— Да бросьте вы дергаться! Вы заинтересованы в своих деньгах, а я — в своих!

— Хорошо. — Не будем терять время. Повернитесь — там, на заднем сиденье, лежит дипломат. В нем деньги. Вы не подадите мне его?

— А вам что же, мешает маска?

— А хоть бы и так…

— И не подумаю. Ваш дипломат, сами и доставайте — она демонстративно уставилась в окно. Спустя некоторое время она все же повернулась к нему и увидела, как мужчина захлопывает дипломат и протягивает ей небольшую пачку «зеленых».

— Когда мы с вами встретимся? — спросил он, и Наталия в который уже раз подумала о том, какой красивый у него голос, и что интересно было бы взглянуть на его лицо.

— Звоните мне. Лучше всего поздно вечером.

— Когда прокурор лежит на вашем диване с газетой в руках?

— Если вы не оставите свой тон, то я откажусь работать с вами. Запомните, глупый вы человек, что Логинов работает сам по себе, а я — сама по себе. Он ничего не знает о моем маленьком бизнесе. Но если кто-нибудь из клиентов откроет рот и расскажет ему о моих гонорарах, то, во-первых, он не поверит, а во-вторых, клиенту же будет хуже… Вы же не слабоумный, должны понимать. Вы находитесь в своей нише, я в своей, а Логинов — вообще на другой планете. Деньги его не интересуют — это так, информация на всякий случай. Логинов — типичный альтруист. А теперь мне пора. — Она сунула деньги в сумку и вышла из машины.