Смерть навылет - [58]

— Постойте, а как же заявление некоторых авторов, что в день они должны сделать определенное количество знаков?

— Заметьте — сделать, а не написать. Есть определенная организация своего труда, с этим не спорю. Но вымучивать из себя положенные семь-десять страниц — это уже, простите, проект. Бизнес, если угодно. Но никак не литература. И к писателю этот бизнес не имеет никакого отношения.

— Только деньги автор получает именно за то, что его книги продаются. По-моему, в вас говорит обыкновенная зависть к более удачливым собратьям по перу, — едко заметила я. — Они добились успеха, а вы так и не смогли перепрыгнуть выше белокурой Годзиллы. Или она тоже литература?

— Нет, — он как-то съежился и сразу постарел. — Годзилла — забавная игрушка, которая к тому же доставляет удовольствие. А, по сути, она — попытка удержаться в книгоиздательском мире, чтобы издать свою настоящую вещь.

— Теперь же вас лишили и этой игрушки, — безжалостно закончила я. — Сочувствую. Причем не только вам, но и себе. Мне не хватает ваших книг. Но давайте закончим с лирикой и перейдем к делу. Так что вы хотите от меня?

— Я пишу детективный роман, и хотел бы взять за основу события, которые произошли на вашем факультете, — мое молчание Штирлиц счел за отказ и заторопился. — Хотите, я и о вас напишу? Вы станете главной героиней.

— Нет уж, увольте. Вам нужна информация?

— Да, только и всего. Я пытался обратиться к следователю, но…

— Вас послали, причем отнюдь не в дипломатичной форме. Все понятно, — почему-то мне сразу стало неинтересно. — Приходите в институт, думаю, слухов, сплетен будет вполне достаточно для того, чтобы написать не только детективный, но и фантастический роман. Я договорюсь, чтобы вас не только пропустили, но и оказали полное содействие. Кстати, Максим, а как вас зовут на самом деле?

Ответить он не успел. Я обернулась, привлеченная шумом и застыла от удивления. Смазливый красавчик лет пятидесяти, перекинув через плечо, уносил бесчувственную Клару. Дед в разорванной рубашке пытался его остановить. Я бросилась ему на помощь, но опоздала. Красавчик оттолкнул Карла и, издав вопль победителя, унес прочь свою добычу. Дед попытался подняться, но поскользнулся на апельсиновой шкурке и упал. Я протянула ему руку, он сердито отмахнулся:

— Это все ты виновата! Ты! Все из-за тебя!

И вытер разбитый нос.

— А ведь он прав, — родичи неслышно подошли сзади. — Пришла и сразу же испортила такую вечеринку. Ну, что ты за человек такой!

И я снова не нашлась, что ответить.

Бабушку мы нашли на улице. Клара сидела на скамейке и блаженно улыбалась.

— Пьяная, что ли? — подозрительно спросил Фима.

— Она только сок пила, — сообщила Соня, тревожно глядя на бабулю. — Апельсиновый. В больших количествах он может вызвать расстройство желудка, но чтоб расстройство психики, да так сразу… Ох, не нравится мне ее улыбка.

Дед рванул к жене, комкая в руках ее шубку.

— С тобой все в порядке? Он тебя не обидел? Накинь шубу, дорогая, простудишься.

Бабушка небрежно взяла протянутую накидку, встала со скамейки и с королевской надменностью посмотрела на побитого супруга:

— Знаешь, Карлуша, я, кажется, с тобой развожусь, — и гордо пошла по дорожке к белому лимузину, подметая подолом вечернего платья серебристый снег.

Мы остолбенели.

Губы Карла Ивановича дрожали, худенькие старческие плечи тряслись.

— Она пьяная, — успокаивающе пробормотал Фима, обняв деда. — Проспится и все забудет. Вы же столько лет вместе.

Карлуша горестно покачал головой, размазывая сжатым кулаком упрямые слезы.

— Нет. Если она сказала, то значит, уйдет. Я всегда этого боялся. Держал ее, держал, а сейчас расслабился. Вот вам и результат. Разжал пальцы, она и улетела. Навсегда.

ГЛАВА 18

Утро добавило новые краски в ночной кошмар. В доме запахло разводом и разделом совместно нажитого имущества. После бурной ссоры с безутешным супругом, Клара торжественно переехала в гостевую спальню, отправив ее прежнего постояльца — Кешу — ко мне. Из чувства солидарности Кеша громко воспротивился и остался жить в гостиной, громко сетуя на отсутствие достаточного количества вместительных шкафов, а также на вероломство отдельных товарищей. Под последними, ясен пень, скрывалась моя скромная персона. Что было, на мой взгляд, совершенно, излишне. В конце концов, я никого не просила устраивать в мою честь этот дурацкий праздник с кучей приглашенных гостей. Более того, несмотря на свое скептическое настроение, я все же туда пришла, хоть и немного опоздала. Кто ж знал, что так получится? Доводов разума никто не слушал. Народу было не до того.

Со мной перестала разговаривать вся семья, включая Гену, Жбана и пираний. Эти золотистые твари гордо отворачивались, завидев мое безрадостное лицо за стеклом аквариума. Если так и дальше дело пойдет, то я умру от одиночества. Оказывается, быть парией в собственной семье — не слишком радостное событие. Остальным было куда как интереснее.

Близнецы с блестящими глазами следили за взрослыми. Для них игра в расставания была пока что в диковинку. Ольга дулась на меня и Клару. На меня — по привычке, на Клару исключительно из вредности — ибо не надо чужих женихов отбивать. Соня уговаривала бабушку одуматься и вернуться в семейное лоно, Фима подносил деду валерьянку пополам с виски. Дед покорно выпивал эту гадость, впадал в буйство и грозился покончить с собой в день венчания своей неверной жены. Кеша путался под ногами и рассуждал о превратностях любви. Улита яростно мыла на кухне посуду и обвиняла мужчин во всех своих грехах. А Клара… Бабушка без конца названивала своему ипотечному пупсику и шокировала окружающих, наверно, милыми, но уж слишком интимными глупостями.