Смерть на винограднике - [80]

— Да, и я счастлив сообщить, что оно не только прекрасно сочетается со второй половиной вашего ужина, но и в целом… божественное.

Верлак улыбнулся и вернул ему меню.

— Значит, пьем аргентинское.

— Вы только посмотрите на них, — продолжал он, когда принесли mise en bouche[35]. -Прямо как «тарт татен» в миниатюре. — Судья и комиссар старались есть не слишком быстро, наслаждаясь тонкой масляной корочкой и сочными ломтиками белых грибов, выложенными слоями, — как яблоки на знаменитом французском пироге.

Через десять минут они уже сидели в зале ресторана лицом к окнам и заходящему солнцу. Рислинг откупорили, Верлак предоставил Полику право первой пробы. Одну за другой им приносили большие белые тарелки, в основном с овощными блюдами. Оба едока молчали, пока не попробовали сладкий лук, поджаренный на медленном огне и поданный, по выражению официанта, с «лакричным порошком», который на самом деле был сладковато-острой смесью оливок, сахара и молотого миндаля. После этого блюда мужчины снова разговорились.

— Как думаете, здесь подают «Гаргуйу», хотя сейчас и осень? — спросил Полик, вращая золотистое вино в бокале.

— Надеюсь, да, — ответил Верлак. — Кстати, а что это такое?

— Местное выражение. Так называется крестьянское рагу из картофеля, воды и окорока.

— А теперь — и фирменное блюдо ресторана Бра. — Верлак увидел, что к их столу снова приближается официант. — Я видел его разновидности почти в каждом дорогом ресторане, где ел за последние десять лет.

— «Гаргуйу», — объявил официант, осторожно ставя две белые тарелки, содержимое которых поражало буйством красок. Оба едока склонили головы набок, словно чтобы было проще сосчитать количество овощей, полевых цветов и пряных трав, которые им подали.

— Лепестки белых роз, — отметил Верлак, думая о Клотильде и розарии аббатства.

— И маки… — Полик подхватил на вилку тонкий лепесток. — А еще — темно-лиловые анютины глазки, из тех, которые кажутся почти черными.

— А еще — репа и редис, — Верлак разглядывал бритвенно-тонкие ломтики овощей. — Плоды осени.

— Половину этой растительности я даже назвать не могу, — признался Полик. — А я ведь родом из этих мест.

— Я где-то читал, что Бра начинает день, завтракая съедобными цветами и дикими травами.

— Вот это называется высокая кухня! Кому она нужна, эта белужья икра?

После шестого блюда — ослепительно-белого мяса морского ангела, политого, как было сказано в меню, «маслом черных оливок», — в зал вышел Мишель Бра. Посетители, которые до тех пор негромко беседовали друг с другом, разразились восторженными аплодисментами.

— Я слышал, скоро он передаст управление кухней сыну, — сказал Полик, откладывая вилку. — Похож на Андре Продо, верно?

— Да, и на моего школьного учителя химии, вплоть до круглых очков. Он идет сюда!

Верлак и Полик поспешно отодвинули стулья от стола и начали вставать. Шеф-повар подошел к их столу.

— Прошу вас, сидите, судья Верлак и комиссар Полик, — попросил Бра. — Как вам ужин?

— Великолепно!

— Изумительно!

— Мне больше всего понравился «Гаргуйу», — признался Полик, — хоть я и не особо люблю овощи.

— А мне — морской ангел, — добавил Верлак.

Бра улыбался, приятно удивленный их воодушевлением.

— Он такой… белый и черный, — продолжал Верлак, чувствуя себя глупо, но не в силах точнее передать свои ощущения от блюда.

— Именно это я и пытался выразить, — объяснил Бра. — Я назвал свое блюдо «Тьма и свет». Оно как плато Обрак: плотные черные тучи и темные холмы, и вместе с тем — яркий свет, которым мы обязаны большой высоте над уровнем моря.

Верлак улыбнулся.

— Вы когда-нибудь бывали на вересковых пустошах Йоркшира? — спросил он. — Они похожи на Обрак.

— Охотно побывал бы, — ответил Бра. — Может, доведется когда-нибудь.

— А масло из черных оливок? — спросил Полик. — Чем оно примечательно?

— Из черных оливок для него мы вынимаем косточки, после чего томим мякоть в печи всю ночь, — рассказал Бра. — На следующий день смешиваем ее с оливковым маслом и поливаем этой смесью морского ангела все время, пока он тушится.

— На медленном огне?

— Да, иначе он начинает горчить.

— А снаружи уже тьма кромешная, — заметил Верлак, которому нравилось говорить о ландшафтах, а не о рецептах, которые, как он знал, забудутся уже на следующий день.

— А с ноября по апрель здесь повсюду будет слепящая белизна, — поддержал тему Бра. — Туман и снег. Тьма и свет. Хорошего вам вечера, господа.

— И вам хорошего вечера, и спасибо, — чуть ли не хором ответили Верлак и Полик.

— Вот и вся прошлая неделя была такой, — добавил Верлак. — Тьма и свет.

Полик кивнул, глядя, как официант ставит на стол очередное блюдо.

— Согласен. Нераскрытые убийства — тьма. А Альбер Боннар, раздающий винтажные магнумы парикмахерам и аптекарям, — свет.

Раскладную койку поставили в углу большой комнаты, белые покрывала на обеих кроватях были приветливо откинуты. Присев на край кровати, Полик по мобильнику отправил фотографии своего ужина Элен и Лии.

— Никогда не видел блюда красивее, чем салат «Гаргуйу», — снова восхитился он, нажимая кнопки телефона. — Оно походило на картину какого-нибудь импрессиониста, скорее всего Моне. И аргентинское вино никогда еще не казалось мне таким вкусным — впрочем, виноград мальбек родом из Каора…