Смерть на перекрестке - [22]

Ныне наследник Хидэёси и его вдовствующая матушка забились в Осакский замок, точно барсуки — в нору. А страну по-прежнему терзает война, ибо клан Токугава огнем и мечом подчиняет себе все новые и новые земли, и все больше высокопоставленных некогда самураев, повинных лишь в том, что сражались в битве при Секигахаре на стороне побежденных, обречены бродить по дорогам бездомными ронинами, продающими свое воинское искусство всякому, кто готов заплатить. Кадзэ и представить себе не может, сколько ж самураев сейчас лишены и клана, и господина, — но, верно, тысяч пятьдесят, а то и больше, наберется. И единственная их надежда вернуть себе былой высокий статус — это найти какого-нибудь князя, готового принять ронинов на службу. Ибо даже и само слово «самурай» означает буквально «служилый человек»!

Для самого Кадзэ, впрочем, несметное количество бродящих по стране ронинов — не в печаль, а в облегчение. Легче с толпой смешаться. Кто на него дважды посмотрит? Кого в наши времена в землях японских зрелищем воина странствующего удивишь? Конечно, в нормальных обстоятельствах он бы сейчас все возможное и невозможное делал, лишь бы пробиться к Осакскому замку и присоединиться к остаткам войск наследника Хидэёси. Долг же чести и вовсе повелевал ему совершить сэппуку, дабы достойно последовать за своим павшим господином. Но Кадзэ просто не имел права последовать сейчас зову сердца или велению долга. Не имел — и все тут!

Шел Кадзэ, верно, с час уже, а меж тем из-за деревьев, невидимый и неслышный, наблюдал за ним некто, притом не с меньшим интересом, чем тот, с которым сам Кадзэ на загадочного актера но смотрел. Наконец человек этот, похоже, вполне разобрался в увиденном, по крайней мере с ветки, служившей ему постом наблюдательным, он соскочил стремительно и вниз по склону холма едва не кубарем скатился. Там, у самого подножия, сидя на траве, играли в кости двое мужчин. Одеты они были весьма пестро, явно с чужого плеча. Рядом с игравшими торчали два копья и меч, небрежно воткнутые в землю.

Один из игроков встряхнул резную деревянную чашечку с костями, опрокинул ее наземь и торопливо поднял.

— Вот же проклятие! — рявкнул он мрачно, взглянув на выпавшие числа.

Приятель его паскудно ухмыльнулся, обнажив желтые, нечищеные зубы.

— Да, точно, — не везет тебе нынче!

Он ухватил горстку медяков, поставленных на кон.

Первый игрок посмотрел на то без особой радости.

— Коли дознаюсь, что ты мошенничаешь, — кишки выпущу!

— Как же мошенничаю? Твои собственные кости, ты их и метал! Ишь, — указал он внезапно вверх, на склон холма, — вон и щеночек наш чешет. Может, скажет сейчас, что свезло тебе наконец? Ну-ка, кто у нас там? Славный купец при денежках или девчонка хорошенькая? Прикинь, — а вдруг целка!

— Идет сюда кто-то! — задыхаясь, зашептал старшим бандитам молоденький соглядатай, едва скатившийся с холма.

— Ясно, идет, дурень! Ты объясни толком, кто…

Паренек (звали его, кстати, Хачиро) задумчиво почесал в затылке.

— Да кто ж его знает? Может, торговец какой. А может, и самурай. Так сразу и не понять.

— Ох и дурень!

— Коль самурай, так пусть себе идет, не тронем, — буркнул разбойник с нечищеными зубами.

— Ну уж нет. Самурай или кто, а мне добычу упускать ни к чему, я нынче в пух проигрался. Вы со мной, парни?

— Лады. Только сами в дело не полезем. Вот — пускай малыш наш поработает, что ж он за молодец вольный, коли до сих пор ни одного человека не убил?

Первый из разбойников подмигнул парнишке. Тот побледнел, глаза расширились от страха и смущения.

— Копье возьми, щеночек. Мы его отвлечем. Не трусь, тебе только и труда будет, что подобраться к нему сзади да копьем в спину ткнуть. Со всей силы вонзай. А то случаем на кость напорешься. Дошло иль нет?

— Ой… а обязательно? — пролепетал Хачиро.

Бандит с нечищеными зубами отвесил ему крепкий подзатыльник — такой, что парнишка аж на колени повалился.

— Ты парень иль девчонка? Ты разбойник — или как?

Юноша испуганно закивал — дескать, конечно, разбойник. Глаза его наполнились слезами.

— Ну вот. А коли сам и выбрал жизнь бандитскую, так и будь бандитом, а не размазней прокисшей! Понял?

Юноша снова закивал.

Один из бандитов вытащил из земли копье, его подельник удовольствовался мечом. Они припустили вверх по холму, намереваясь засесть в засаде у дороги впереди путника. Хачиро, потирая ушибленный затылок, неловко ухватил второе копье и потащился на свое место — сзади, чтоб можно было незаметно зайти страннику за спину.

Кадзэ шел вверх по холму. Дорога в том месте была прямая, ровная — загляденье. Сразу стало ясно — его преотлично видно всякому, кто находится выше. Воздух, по-летнему жаркий, висел недвижимо, — странно, отчего это не подавали голос птицы? Конечно, само по себе это еще не доказывало, что впереди на дороге его кто-то дожидается, но все равно — следовало приглядеться и прислушаться. Шаг замедлять Кадзэ, понятно, не озаботился, однако стал с привычной чуткостью вслушиваться в окружающую тишину, одновременно всматриваясь в дорогу и деревья по сторонам. Осторожность его вознаградилась очень скоро — воин явственно услышал шорох камушков, скатывавшихся вниз по холму с дальней стороны этой запущенной горной дороги.