Смерть на кончике хвоста - [2]

— Ну, тут и ребенок сообразит, — разочарованно прогундосил Леля.

— Выбит глаз, но выходного отверстия нет. Пуля все еще в голове, — попытался реабилитироваться Курбский. — Смерть наступила мгновенно.

— Это хорошо.

Из всех возможных видов смертей Леля предпочитал именно этот, идущий под грифом «наступила мгновенно». Это означало, что жертва не мучилась.

— Документов, естественно, никаких.

— Только на машину, — включился в разговор Саня Гусалов.

— Отлично, — Леля даже не ожидал такой удачи. — И кто хозяин? Установили?

— Ты огорчишься.

— Неужели?

— По документам «Ниссан» принадлежит Радзивиллу Герману Юлиановичу. Тело тоже принадлежит ему. Прошу любить и жаловать, — Гусалов растянул губы в добродушной улыбке. — Так что нас ждут черные дни.

— Значит, Радзивилл… — Леля пожевал губами и снова — теперь уже надолго — сунул голову в багажник. — Тот самый?

— Тот самый, — с готовностью подтвердил Курбский.

— Вот он какой, Радзивилл. Плакали наши денежки, а?

— Ты у меня спрашиваешь или у него? — схохмил обладатель самого черного в управлении юмора Саня Гусалов.

— В любом случае он нам теперь ничего не скажет.

И Леля с жадным, почти мальчишеским любопытством оглядел мощный торс покойника. Это тело готовилось жить долго. Сразу было видно, что Радзивилл следил за собой и изгонял малейший намек на жир, как изгоняют торгующих из храма.

— Качался, как думаешь? — спросил Леля у Гусалова.

— Ну, то, что тренажерные залы посещал, — как два пальца об асфальт. А что касается всего остального, как говорит наш уважаемый эксперт, вскрытие покажет…

Но и без вскрытия Леля уже знал, что ему подсунули дрянное, тухлое и катастрофически бесперспективное дело. И с минуты на минуту на Долгоозерной высадится десант нахальных телевизионщиков. Они, как мухи, обсядут несчастную тушку Радзивилла, несчастного Лелю, несчастного Саню Гусалова, несчастных сотрудников ГИБДД и несчастный новехонький «Ниссан». Самыми счастливыми в этой ситуации выглядели два задержанных преступника, скрытые от посторонних глаз в «рафике». Что и говорить, не каждый день в городе убивают таких людей.

Герман Радзивилл был управляющим одним из самых влиятельных в городе коммерческих банков — «Ирбис». Статус коммерческого не мешал «Ирбису» прокачивать бюджетные деньги и иметь договоренности о финансировании нескольких крупных проектов. Умница Радзивилл был удачливым финансистом и поставил дело с размахом. Поговаривали даже, что он сам, через подставных людей и подставные структуры, играет на бирже и время от времени легонько потряхивает рынок — только для того, чтобы не дать крови застояться. А кишкам — не вывалиться. И ФСБ, и милиция, и налоговики ходили вокруг «Ирбиса» кругами, но Радзивилл только посмеивался над тщетой их усилий. Его последним и весьма неожиданным ходом было заключение договора с правоохранительными органами о страховании оперативников и сотрудников прокуратуры. Инициатором этого дивного начинания выступил сам Радзивилл, и под крылом «Ирбиса» тотчас же возникла маленькая, но с большим будущим страховая компания.

И вот теперь задубевший банкир Герман Радзивилл, скрючившись, лежит перед ним, Леонидом Лелей. И никакой страховки старшему следователю Леле не видать, даже если сейчас на него упадет метеорит, а на весь оперативный состав — тьма египетская.

— Тухляк, — еще раз произнес Леля.

— Да ладно тебе… — Саня понизил голос и сочувственно похлопал коллегу по плечу. — Обыкновенная за-казуха — и концы в воду… Ну, намылят тебе холку… Так только, для профилактики, ведь все всё понимают. Это же не инвалида за бутылку порешить… Банкир. Властитель денег, дум и сердец…

Леля еще раз взглянул на простреленную голову Радзивилла и цокнул языком.

— Обыкновенная заказуха, ты хочешь сказать? Тогда почему он в багажнике?

— Не знаю. Может, исполнители были большими оригиналами… Импровизировали на ходу. Ты у них сам спроси…

— Ладно, пойду разберусь… с большими оригиналами.

…Большие оригиналы оказались затравленными молодыми людьми, находившимися к тому же в полуобморочном состоянии. Андрей Маклак и Вениамин Рябоконь, если верить их зачуханным паспортам. Оба уроженцы Ленинграда, двадцати одного и двадцати трех лет. Кроме того, от Маклака и Рябоконя за версту тянуло водочным перегаром, чего душа старшего следователя Лели, лишенная какой бы то ни было самогонной перспективы, снести не могла.

— Ну что, пацаны, — задушевно начал он, — вляпались вы по самые помидоры.

Маклак судорожно дернул кадыком, а Рябоконь заплакал. Час от часу не легче.

— Хоть знаете, кого замочили?..

Из последующего блеяния задержанных Леля выяснил, что молодые люди просто захотели покататься и положили глаз на припаркованный к одному из офисов на улице Савушкина «Ниссан». К их удивлению, машина оказалось открытой, чем они немедленно и воспользовались. Новоявленным угонщикам удалось проехать всего лишь несколько кварталов — до ближайшего патрульного автомобиля ГИБДД. На просьбу остановиться ни Маклак, ни Рябоконь не отреагировали, началось преследование, которое благополучно закончилось в конце Долгоозерной.

Всю эту скорбную историю, трясясь и запинаясь, рассказал Маклак. Рябоконь же икал и норовил завалиться на плечо приятеля.