Смерть на Кикладах. Сборник детективов №1 - [116]
– Нет, Саша, – сказал он уже Смолеву, идя вслед за ним по коридору. – Это не Монте-Кристо. Это как раз Али-Бабы, вернее, тех самых сорока разбойников! Это же все или украдено из музеев, или тайно вывезено с нелегальных раскопок. Тут на сотни миллионов припрятано. Чья же это копилочка, чьи закрома, интересно знать? Ладно, пойдем дальше, любоваться потом будем. Где же твой неразговорчивый друг Панайотис?
Смолев толкнул приоткрытую дверь в конце коридора в небольшой офис и, заметив фигуру, сидевшую к ним спиной в кресле, взял было пистолет на изготовку, но потом почти сразу его опустил.
– Вот он, – сказал он мрачно, убирая ненужный пистолет в кобуру и снимая ненавистный шлем. – Здесь. Только он тоже уже ничего никому не расскажет.
– Ах, чтоб его! – в сердцах выругался Манн, входя в кабинет. – И что за день сегодня такой!
Панайотис Феодоракис сидел в дорогом кожаном кресле с подлокотниками из натурального дуба за большим письменным столом. Перед ним стоял ноутбук со светящимся экраном. На столе валялись окровавленные бинты, распотрошенная аптечка, ампулы и использованные шприцы, – видимо, он делал себе перевязку.
Бывший смотритель музея сидел, неестественно завалившись на левый бок, с бессильно опущенными вниз руками. На полу валялся пистолет. В правом виске чернело входное отверстие от пули с обожженными краями.
– Судя по входному – самоубийство, – резюмировал Манн, внимательно осматривая стол перед трупом. – Какой-то он непоследовательный, тебе не кажется? То перевязку себе делал, весь бинт извел, вон – три ампулы пустых, антибиотики, обезболивающее, противовоспалительное, йод для дезинфекции, – все по уму! Очень жить хотел. Это же на полчаса возни, минимум. Не такая уж и серьезная рана, сквозное – живи да радуйся! То вдруг раз – и пулю в висок. Как-то оно не вяжется. Решил застрелиться – зачем антибиотики переводить? Ты что-нибудь понимаешь? Я вот не очень.
– Пока не особенно, – признался Алекс, глядя по сторонам. – Надо искать причину. Давай начнем с ноутбука. Может быть, причина в том, что он узнал.
– Не исключено, – согласился его друг, склонившись над компьютером. – Тут какие-то файлы, списки артефактов, графики какие-то. Пока все не то. Надо к спецам нести, чтобы все перетряхнули. Наверно, он закрыл нужный файл.
– А смысл? Закрыл файл, а компьютер оставил включенным, да еще в сети, чтобы не разрядился? И смотри, режим «сна» тоже отключен. Нет, он хотел, чтобы мы увидели этот ноутбук.
– А почему так сложно? Почему не написать записку, в конце концов?
– Записка – явное указание на него. Явно, он чего-то опасался.
– Чего ему теперь опасаться? Для него теперь все страхи кончились.
– Подожди, я кое-что сообразил! Несколько дней назад, когда мне Джеймс Бэрроу впервые про него рассказывал, то вскользь упомянул, что у Панайотиса осталась в Салониках дочь, в каком-то частном колледже.
– Ах, вот оно что, – понимающе кивнул полковник Манн. – Все ясно! Колледж, наверняка, иезуитский. Они на этом специализируются. Сеют разумное, доброе, вечное, мать их! Понятно, что ребенок был в заложниках у этих мерзавцев все это время. Поэтому они и Феодоракисом крутили, как хотели. И теперь ясно, почему он не написал записку нам впрямую. Боялся, что не мы первые его найдем, и что ребенку это выйдет боком. Значит, он ожидал, что кто-то может прийти от них? Это уже что-то. Это радует. Первая хорошая новость за весь день! Вопрос, кто и когда? И как они придут, если он завалил главный вход?
– С моря, полковник, с моря. Видимо, собирались вывозить что-то. Те же амфоры, например, скорее всего. А их через весь город из музея в гавань не понесешь. Все-таки, почему он застрелился? И почему убил свою помощницу?
– Ну, с помощницей-то, судя по прошлым твоим отчетам, как раз все теперь ясно. Она была приставлена к нему сверху, чтобы шпионить за каждым его шагом и доносить начальству, если что не так. Видимо, «не вынесла душа поэта»…
– Думаешь, она хотела сообщить о провале операции – и он ее застрелил, чтобы выгадать время? – поинтересовался Смолев.
– Пока не очень понимаю. Как вариант. Ладно, сюда надо запускать экспертов, а мы с тобой пойдем, поищем подъемный механизм; может, саперы смогут его починить. Совсем не хочется возвращаться к морю, когда мы уже в музее. Почти два часа прошло, наш Антонидис там, наверно, подпрыгивает от нетерпения с отчетом.
Спустя еще добрых полчаса, что провозились саперы с поврежденным механизмом подъемника, дверь дрогнула, и стена поднялась вверх, хоть и всего на метр, а не на два, как раньше. Но этого оказалось достаточно, чтобы друзья выбрались наружу в музейный дворик и смогли, наконец, вдохнуть чистого воздуха.
Саперы поставили надежную подпорку, и вся команда десанта постепенно, один за другим, выбралась наружу. Одна из девушек-кинологов несла на руках найденного кота, вполне примирившегося с окружающей действительностью после пятой порции мясного паштета. Собаки делали вид, что не замечают кота, лишь изредка позволяя себе глухо поворчать.
Во дворе работа местной полиции была уже закончена. Пустой пифос лежал на боку, тело убитой женщины из него аккуратно извлекли и отправили в морг.
Алекс Смолев переезжает из Петербурга на один из красивейших островов греческого архипелага Киклады. Покупает небольшую виллу и виноградник в надежде на спокойную и размеренную жизнь. Но загадочные убийства постояльцев виллы и жителей острова заставляют его принять участие в расследовании. Ему помогают друзья, старший инспектор уголовной полиции острова, даже Бюро Интерпола. В сборник вошли ранее опубликованные повести «Выбор Ариадны», «Масамунэ и Мурамаса», «Сумма впечатлений».
«…Стараниями моего друга Уотсона мир знает меня как «мыслящую машину», как человека с холодным сердцем и трезвым рассудком. Однако судьбе было угодно преподать мне урок, и в моей жизни произошли события, которые навсегда изменили мое отношение к человеческим чувствам. С тех пор моя ироничность по отношению к любви является скорее следствием горьких воспоминаний и, быть может, насмешкой над самим собой…».
Героиновый трафик становится все активнее — а у полиции Нью-Йорка, пытающейся перекрыть поток «белой смерти», все меньше шансов на успех.Наконец, копам дают новых напарников — людей, прошедших ад «локальных войн» и верящих, что цель оправдывает средства.Одна из таких команд — детектив Сиксто Сантьяго и его партнер Мор — молчаливый мастер боевых искусств, не расстающийся с оружием.Их цель — особый наркодилер, который разработал новый, уникальный канал сбыта.В Нью-Йорке на него работают десятки, сотни курьеров.
Поль Матисс, бывший агент спецслужб, а ныне практикующий врач, мечтает об одном — добыть средства для своей клиники, где он бесплатно «собирает по частям» молодых рокеров и автомобилистов, ставших жертвами дорожных катастроф. Только поэтому он соглашается принять предложение старинного друга и наставника, когда-то обучившего его шпионской премудрости, возглавить расследование загадочного дела, первый эпизод которого произошел в далекой Польше. Экстремисты от экологии разгромили биолабораторию — вроде бы с целью освободить подопытных животных.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уютный городок Северотуринск будто специально создан для размеренной, неторопливой жизни. Однако его тишина на поверку оказывается обманчивой. Город внезапно потрясает череда жестоких убийств. Более того, на пороге гостиницы в упор расстрелян депутат Государственной думы. Дело о его убийстве ложится на стол старшего помощника Генерального прокурора Александра Борисовича Турецкого, которому и предстоит выяснить, что скрывается за мнимым спокойствием приволжского городка.
Совершено преступление. Быть может, самое громкое в XX веке. О нем знает каждый. О нем помнит каждый. Цинизм, жестокость и коварство людей, его совершивших, потрясли всех. Но кто они — те, по чьей воле уходят из жизни молодые и талантливые? Те, благодаря кому томятся в застенках невиновные? Те, кто всегда остаются в тени…Идет война теней. И потому в сердцах интерполовцев рядом с гневом и ненавистью живут боль и сострадание.Они профессионалы. Они справедливы. Они наказывают и спасают. Но война теней продолжается. И нет ей конца…