Смерть любопытной - [62]

— Забавная история, сказал он.— Сиделка из Центральной позвонила вчера ночью и сообщила, что сестра их пациентки, умирающей больной, пропустила в среду день для посетителей. Эта сестра, мол, такой человек, что всегда приходила либо обязательно звонила, если не могла приехать. И нет ли у нас записи, что она попала в аварию или еще куда-нибудь? Сиделка обратилась сначала в дорожную полицию, там никаких сведений не было, поэтому они соединили ее с нами. Насколько ей известно, других родственников нет. Видишь ли, судя по описанию, это может быть га блондинка, которую вы недавно нашли. Шансы очень малы, но я подумал, что тебе будет интересно узнать.

— Ты совершенно прав, — сказал Мендоса. — Минутку, — и он вызвал Паллисера.

— Сиделка говорит,— продолжал Кэрей, — что женщину, сестру их пациентки, зовут миссис Дженифер Хилл, лет двадцати пяти, среднего роста, блондинка с голубыми глазами, красивая, больших денег не имеет, поэтому одета небогато. Разошлась с мужем. Конечно, тысяча против одного, что она просто куда-нибудь уехала с приятелем или работала сверхурочно. Подумала, что невелика беда — пропустить один день, и сиделка зря волнуется. Но мы, разумеется, должны проверить.

— Да. Как зовут пациентку? — спросил Мендоса на всякий случай.

— Мисс Женевьев Уолкер. Умирает от туберкулеза. И я…

— Уолкер… что за черт… Минутку,— сказал Мендоса.— Уолкер. И у нашей Маргарет была… У тебя есть ее адрес, Кэрей?

— Конечно, Флорентина в Алхамбре, двадцать шесть двадцать. Я просто подумал…

— Bien. Пошли. Прямо сейчас, — сказал Мендоса. — Все вместе. У меня такое чувство — как бы не сглазить, — что это прорыв!

Запущенный район, где живут люди среднего достатка. Много небольших, требующих покраски построек, сдаваемых в аренду за низкую плату. Несколько отдельных домов, у некоторых позади маленькие флигели. Средний возраст бунгало старой конструкции с чахлыми палисадниками — сорок лет. Везде разбросаны игрушки, а на выщербленном тротуаре — забытые трехколесные велосипеды. Нужный им дом был втиснут между четырехквартирным домом и кортом. Им оказалось грязно-белое калифорнийское бунгало. Крышу над крыльцом поддерживали цементные колонны. Возле одной из них стоял желтый горшок с засыхающим плющом. К ветхому гаражу вели две цементные полоски, почти заросшие травой, среди которой там и сям пробивался чертополох. Дом казался пустым, хотя через большое окно им удалось разглядеть лампу с зеленым абажуром.

Они вышли из «феррари» и зашагали по раскрошенной цементной дорожке. Траву с неделю уже не поливали, и она стала почти бурой.

— Шансы очень невелики, — сказал Кэрей. — Не понимаю, почему ты думаешь… Да, в сущности, ерунда… Она, должно быть, смоталась куда-нибудь с приятелем.

Мендоса остановился и сказал странным голосом:

— Нет. Вот уж нет, Это именно то место.

Они проследили за его взглядом. На крыльце, рядом с правой колонной, притаился кот. У него была длинная серебристо-дымчатая шерсть, поблекшая и спутанная, которая топорщилась, как у всех больных кошек. На шкурке возле горла были видны темные пятна засохшей крови. Зеленые глаза превратились в щелки, полные тоски. В длинной шерсти запутались колючки и репьи. Кот сидел в благородном спокойствии, обернув лапы хвостом, но он был болен, голоден и несчастен. Заброшенный кот.

— Да, это то самое место. Без всякого сомнения, — сказал Мендоса. Он достал ключи от машины и передал их Паллисеру. — Вы оба стойте на месте, — он снял пиджак. Его спутники были сбиты с толку и смотрели на него с удивлением. — Бедный мальчик, бедный мальчик. Никто не приходит. Оставили тебя одного, а ты к этому не привык, правда? Да, бедный мальчик, такой замечательный кот. Ты понимаешь, мальчик, я не хочу тебя обидеть, — он ровно и уверенно приближался к коту, его голос звучал успокаивающе. — Все хорошо, мальчик, не бойся…

Кот встал и повернулся уйти, затем обернулся. Как большинство кошек, он не любил посторонних и больше привык к женщинам, чем к мужчинам. Но в своей короткой жизни он встречал в основном добрых и дружелюбных людей; и сам дружелюбно относился к людям. Просто он был осторожен. Мучительная боль от репья в боку сделала его раздражительным, к тому же он очень хотел есть и пить. Кот направился к дренажной канаве, но ослабевшие от голода ноги плохо слушались, и он остановился. Кое-как поплелся назад на свое место. Пришли новые люди, и инстинктивная осторожность толкала его прочь. Добрый голос говорит те же мягкие слова, что и она: «замечательный кот», «мальчик»… Но надо быть осторожным.

— Бедный красивый кот. Не бойся. Иди сюда. Иди ко мне. Все хорошо. Тебя обидел бродячий кот, расцарапал тебе шею, ее надо обработать, расчесать все колтуны… Бедный мальчик, все хорошо, я не хочу тебя обидеть… Не бойся, иди ко мне, — Мендоса, успокаивая кота, медленно к нему подходил.

Кот торопливо отпрыгнул от него на край крыльца. Чужой человек…

— Мой бедный замечательный мальчик. Ты же знаешь, я тебя не обижу… Ради Бога, стойте оба спокойно! — Кэрей и Паллисер замерли. — Все хорошо, мой замечательный кот, я только хочу тебе помочь. Бедный мальчик, остался совсем один… Уже все хорошо.