Смерть как искусство. Том 1. Маски - [30]

– Почему же тогда этот твой «душка» так поступил с человеком, которого называют странным словом «завлит»? Директор же сказал, что Богомолов нанес удар по его профессиональному самолюбию. Зачем было так некрасиво поступать? – строго спросил Ворон.

Кот Гамлет немедленно кинулся на защиту художественного руководителя.

– Так это надо правильно понимать! Илье Фадеевичу просто было ужасно обидно, что человек, который меньше образован, чем он сам, говорит, что завлит не понимает художественной ценности пьесы. Завлит – и не понимает! Это как, по-вашему? Сам-то Илья Фадеевич с тремя высшими образованиями, поэтому даже те, у кого их только два, будут в его глазах малограмотными. Он человек немолодой, кучу книжек прочитал за свою длинную жизнь, объем знаний у него колоссальный, но он не хочет понимать, что он – уникум, думает, что все должны быть такие же, как он, и предъявляет очень высокие требования к людям. Я же говорю, люди странные и мало что понимают, отсюда все недоразумения.

– А про что завлит врал? – поинтересовался Змей.

– Где врал? Кто сказал, что Малащенко врал? – разволновался Гамлет. – Илья Фадеевич – человек кристальной честности. Он никогда не врет! Вот, например, он кошек не любит, так прямо об этом и заявляет, ни от кого не скрывает, и вид не делает. Уж на что он мою бабушку уважает и то не притворяется, будто маменьку мою любит. Не люблю, говорит, и все тут. Это его принципиальная позиция, и я его за это уважаю. Так что пусть этот ваш Антон, или как его, не выдумывает, не может Илья Фадеевич со-врать.

– Ну, не соврал, пусть скрыл что-то. Не знаешь, что именно? – настаивал Змей.

– Понятия не имею. Но уверен, что ваш Антон просто ошибся. Он еще молодой, жизни не знает.

Камня продолжало одолевать любопытство.

– А драматурга этого, Лесогорова, ты видел? – задал он следующий вопрос.

– А как же, – важно кивнул Кот, – встречал, он к бабушке однажды в гримуборную заглядывал, когда мы с папенькой там гостили. И в буфете я его видел один раз, это когда он только-только начал приходить в театр, его пьеску еще репетировать не начинали, только какие-то оргвопросы утрясали. А потом-то папенька заболел, и я в театр приходить перестал. Ох и красавчик этот Лесогоров! Все театральные девицы по нему наверняка сохнут. И ваша эта Анастасия Павловна тоже в него влюбится, вот посмотрите.

– Да не может быть! – не поверил Ворон. – Она же старше его чуть ли не в два раза!

– Ну и что? У людей и не такое бывает. Он ей глазки построит-построит – и все, она готова. Он-то уже начал, как я погляжу, флиртует с ней вовсю, и в кафе приглашает, и к себе в квартиру. Так что ждать недолго. Кстати, ты не знаешь, она замужем или старая дева?

– Вот не знаю, – признался Ворон. – До этого еще не досмотрел.

– А она красивая? – не отставал Гамлет.

Камень не выдержал и расхохотался:

– Ну ты нашел, у кого спросить! Что наш летун-хлопотун в красоте-то понимает?

– А вот и понимаю, – немедленно обиделся Ворон, – не то что некоторые, которые женщин-то человеческих полторы штуки за всю вечную жизнь видели! Не, некрасивая она, эта ваша Анастасия Павловна, худая какая-то, длинненькая такая, бледненькая, волосы светлые, правда, лежат на голове красиво, тут уж спорить не стану, что красиво – то красиво, но все равно бесцветно как-то. Ни одной краски. А вот бабушка твоя, Гамлет, – совсем другое дело, царица, прынцесса. Глаза яркие, волосы – как у меня крылья, чернущие, на щеках нежный румянец, губы сиреневые, четкие такие, как нарисованные, брови выгнутые, и платье на ней – загляденье, все переливается, такое розовое с сиреневым, в тон губам, а в ушах серьги огромные, с аметистами.

– А, – кивнул Кот, – знаю, и платье это знаю, его папенька очень любил, всегда хвалил, когда бабушка его надевала, и серьги эти помню, их ей депутат Госдумы подарил, батюшкин папенька. Он бабушкин давний поклонник, раньше у них любовь была, лет двадцать назад, когда бабушка была помоложе, а этот депутат еще сопливым пацаном бегал, лет сорок ему было, что ли, ну, я тогда еще не родился, по папенькиным рассказам только знаю. Потом страсть прошла, а дружба осталась, он теперь ее поклонником числится, цветочки дарит и всякие другие подарки. Ну, спрашивайте еще, кому что непонятно, я объяснять буду.

Вот этого Ворон уже никак стерпеть не мог. Что это еще за новости? Кто тут, на этой поляне, главный объясняльщик? Кто тут лучше всех знает, что происходит в ТОЙ жизни? Кто основной и постоянный носитель информации и всяческих новостей? Уж ясное дело, что никак не Кот Гамлет. Он вознамерился было выступить с пространной репликой, но не успел, потому что послышалось шипение Змея:

– Ты не знаешь случайно, о чем таком говорили директор и режиссер? Что они хотят скрыть? И кто такой Кирилл?

– Вот чего не знаю – того не знаю, меня в театре давно не было. И про Кирилла впервые слышу.

Кот настолько хладнокровно констатировал собственную некомпетентность, что это мгновенно примирило Ворона с ним и успокоило. Видно, этот Гамлет не такой уж плохой парень, не знает – и честно признается, не пытается выкручиваться, нагонять на себя важный вид и притворяться всезнайкой.