Смерть империи - [223]

Я тотчас отправился к Примакову обсудить ситуацию. Я сказал ему, что президент положительно отнесся к предложению Горбачева послать его и Явлинского в Вашингтон для обсуждения проекта, над которым Явлинский работал в Гарварде. Буш считал, что идеи Явлинского лягут в основу дискуссии, а присутствие Примакова указывает на то, что Горбачев поддерживает их. Хотя Горбачев, безусловно, имеет право послать кого угодно в Вашингтон, он должен, однако, понимать, что Буш не жаждет встречи с официальной делегацией, возглавляемой представителем премьер–министра.

Примаков сказал, что Явлинский войдет в группу, — они ведь вместе работали, — но главой делегации будет Щербаков. Я тогда спросил, какова же цель поездки группы, (Из телефонного разговора Буша с Горбачевым 11 мая мы поняли, что речь пойдет об обсуждении идей Явлинского, но в таком случае нет оснований делать Щербакова главой делегации.) Примаков ответил, что это задумано с целью помочь Горбачеву подготовиться к долгожданной встрече «семерки» в Лондоне: Горбачев хочет заранее проконсультироваться с Бушем и знать его реакцию.

— Отлично, — сказал я. (Воспроизвожу свои слова по записи.) — Я уверен, президент оценит желание проконсультироваться с ним. Однако вы и ваш президент должны знать одно — тут я скажу напрямик, чтобы избежать недопонимания: президент Буш и госсекретарь Бейкер заинтересованы главным образом в том, чтобы выслушать идеи Явлинского. Если присутствие Щербакова означает, что этим идеям дано официальное благословение, это произведет хорошее впечатление. Если же это маневр с целью отодвинуть Явлинского и всучить нашему правительству нечто вроде «антикризисной программы», то вы совершаете большую ошибку .

Примаков заметил, что Горбачев не одобрит программы, которую его правительство не в состоянии выполнить. Если затевать экономическую реформу, ее надо проводить в сотрудничестве с правительством Павлова, а не в оппозиции к нему.

У меня захолонуло сердце. Значит, проведение реформ стало предметом бюрократической политики, чего следовало ожидать, но поддержка Примаковым Павлова огорчала. По всей вероятности, ему поручили на новом Горбачевском Совете безопасности заняться экономическими проблемами, чтобы найти новые подходы. Немало фактов — помимо высказываний Явлинского — свидетельствовало о том, что Горбачев недоволен «антикризисной программой» и готов искать альтернативы. Однако похоже, что его специальный уполномоченный Примаков присоединился к бюрократам.

Я ответил — наверняка не без яда в голосе, — что план реформ, если его хотят выполнить, конечно же, должен быть поддержан правительством, но если он, Примаков, советует своему президенту ехать в Лондон с чем–то похожим на «антикризисную программу», надо ждать беды. Лучше Горбачеву вообще не ехать в Лондон, если у него в портфеле нет ничего более существенного, Я горячо рекомендовал Примакову сделать все, чтобы Явлинский имел возможность изложить свои идеи президенту Бушу и другим официальным лицам в Вашингтоне и внимательно выслушать их реакцию. Тогда ему легче будет советовать Горбачеву, какой подход может принести наибольшие плоды в Лондоне.

Не желая тратить время на бесполезную встречу, президент Буш снова позвонил Горбачеву и подчеркнул, что хочет выслушать Явлинского. Тем не менее это не помешало Примакову свести к минимуму участие Явлинского в совещаниях в Вашингтоне. Соответственно, они оставили у всех дурной привкус и подорвали слабую надежду Вашингтона на то, что Горбачев хочет, наконец, пойти на экономические реформы, которые могут быть хоть в какой–то мере успешными.

Встреча, состоявшаяся 31 мая, произвела на президента Буша именно такое впечатление, как я и предсказывал Примакову: Буш убедился в том, что у Горбачева нет программы, которая оправдывала бы крупные капиталовложения, и он начал сомневаться, в интересах ли Горбачева приезжать на встречу «семерки» в Лондон. К сожалению, он не высказал этого Горбачеву ни прямо, ни косвенно (а это могло бы подобно звону будильника пробудить его), и Горбачев воспринял то, что Буш не назначает даты встречи в Лондоне, как попытку добиться больших выгод. Под конец Коль и Миттерран, обещавшие Горбачеву поддержать приглашение его в Лондон, убедили Буша, что отсутствие приглашения может слишком сильно подорвать положение Горбачева, так как это будет выглядеть, что «семерка» пренебрегает им. В середине июня Горбачев получил официальное приглашение от британского премьер–министра Джона Мейджора прибыть на встречу «семерки» после официальных заседаний — в качестве гостя, а не участника.

————

Явлинский, несмотря на попытки отодвинуть его в сторону на совещаниях в Вашингтоне, продолжал работать с Эллисоном. Их подтолкнули к этому положительные высказывания Буша и Бейкера во время совещаний, и они не знали о том, какой урон нанесли частные высказывания Примакова. К середине июня их проект был завершен, и авторы послали копию в Вашингтон для сведения Буша и Бейкера, а другую повезли в Москву Горбачеву. Дальше воспроизвожу слова Явлинского:

«В середине июня программа была представлена Бушу, и его помощники выразили уверенность, что он найдет ее крайне интересной. Они посоветовали мне также не пропустить речи, которую Бейкер должен произнести в конце июня в Берлине….если в ней будет содержаться определенная фраза, — значит документ получил американскую поддержку.