Смерть и Золотой человек - [11]

Но он не спал.

— Что вы здесь делаете? — спросил женский голос.

Ник развернулся кругом.

С противоположной стороны на площадку вышла Кристабель Стэнхоуп. Поверх ночной рубашки и пеньюара она набросила меховую шубу; каштановые волосы с серебристыми прядями разметались по плечам.

— Меня разбудили, — ответил Ник.

— Разбудили? — Кристабель повернула голову, и он заметил у нее на шее едва заметные морщины.

— Да, мистер Джеймс. Шум доносился снизу, из столовой, по-моему. Извините…

Он сбежал по лестнице, устланной ковровой дорожкой. В нижнем холле подошвы тапочек застучали по мраморному мозаичному полу. Ник бросил взгляд на ряд дверей слева. Впереди — малая гостиная. В центре — главная гостиная или салон, в котором они сидели вчера вечером. Дальше всех от него — столовая.

Он повернул ручку двери, распахнул ее и, повинуясь привычке, отступил в сторону. Но навстречу ему никто не вышел.

Осторожно просунув руку за дверь, он нашарил выключатель и включил свет…

— Вот это да! — воскликнул Николас Вуд.

Возможно, лучше всего представшую его глазам картину описало бы слово «разгром». На полу рядом с буфетом на спине лежал человек в черной маске, закрывающей все лицо, бесформенной шапке, надвинутой на уши, в толстой куртке и штанах, в теплом шарфе и теннисных туфлях. Он широко раскинул руки в перчатках, неуклюже вытянув ноги.

Его убили ударом ножа в грудь. Кровь пропитала старую твидовую куртку и рубашку и запачкала вельветовые брюки. Рядом с трупом валялся помятый холст; краска в некоторых местах отошла и покрылась трещинами. Холст был аккуратно вырезан из рамы. Стала ясна и причина страшного грохота: со средней полки буфета сбросили почти все, что там находилось, в том числе и вазу с фруктами. На ковре в живописном беспорядке валялись апельсины, яблоки и тепличные груши. Под боком у взломщика лежала раздавленная гроздь винограда.

Ник успел разглядеть всю сцену в подробностях. Особо он отметил окровавленный нож для фруктов, лежащий у левой ноги взломщика. Кроме тиканья часов на руке убитого, он не слышал больше никаких звуков.

Убитого?

Да. Ник нагнулся и взял руку лежащего человека. Пульса не было. Он медленно обошел комнату и, отдернув одну из тяжелых портьер, обнаружил, что окно за ней открыто. Он снова покружил по комнате, глубоко задумавшись…

Потом он вышел в коридор и прикрыл за собой дверь.

Винсент Джеймс, со всклокоченными со сна кудрями, сонный и сердитый, бесцельно слонялся по коридору, сжимая в руке кочергу.

— Послушай, Винс, — сказал его школьный приятель. — Я могу тебе доверять?

Винсент Джеймс замер на месте.

— Можешь ли ты доверять мне?! — повторил он изумленно, широко открыв один глаз и закрыв другой. — Можешь ли ты доверять мне?!

— Вот именно.

— Ну и ну! Принимая во внимание то, что творится в этом доме…

— Винс, я служу в полиции.

Джеймс медленно опустил кочергу, как будто пытался поставить ее на полу. Сунул руку за полу халата и заморгал глазами. Готовый к такой реакции, Ник вытащил из кармана бумажник, в котором лежало его удостоверение, и протянул однокласснику.

— «Департамент уголовного розыска Столичной полиции, — прочитал Джеймс. — Имя: Николас X. Вуд. Звание: инспектор уголовного розыска». После каждой фразы он взглядывал на своего собеседника и сдвигал брови, как будто ему что-то не нравилось. — «Рост: метр семьдесят восемь. Вес: семьдесят шесть килограммов. Волосы черные. Глаза серые. Особые приметы…» Ах, чтоб тебя!

— Ш-ш-ш!

— Чего ради ты подался в полицию? Ты всегда был таким книжным парнем. Что такому, как ты, делать в полиции?

Ник забрал свое удостоверение.

— И кстати, здесь-то что ты делаешь?

— Винс, сейчас у меня нет времени на объяснения. Увидимся позже. Главное, что… — он махнул в сторону столовой, — там взломщик.

— Вот как? — удивился Джеймс, снова хватаясь за кочергу.

— Взломщик мертв. Его закололи ножом.

— Ну и ну! Кто это сделал?

— Не знаю.

— Брось, — возразил Джеймс, — ты имеешь право убить взломщика. Лично я не стал бы закалывать его ножом. Но все же… если кто-то вламывается к тебе в дом и ты стреляешь в него или бьешь дубинкой по голове, все в порядке. Почему же ты не знаешь, кто это сделал?

Ник прижал палец к губам.

К ним быстро приближалась Кристабель Стэнхоуп. В мраморной раковине парадного зала с золочеными купидонами на карнизах шаги были почти беззвучными. Им показалось, будто где-то вдали нарастает гомон — как в дортуаре школы, когда ученики просыпаются. Ник вспомнил, что в штате состоит двадцать слуг.

— Я слышала, о чем вы говорили. — Кристабель облизнула губы. — Вы правда полицейский?

— Да, миссис Стэнхоуп.

— Значит, вы не… Впрочем, не важно. — Она рассмеялась, но вовремя остановилась. — Приехать вас попросил мой муж?

— Да.

— Зачем?

— Если можно, об этом потом. Где сейчас мистер Стэнхоуп?

— Не знаю. В собственной комнате мужа нет. Уж не думаете ли вы, будто он потерял самообладание и убил?.. — Подняв руки, Кристабель пригладила шелковистые вьющиеся волосы. Ее жест — сознательно или неосознанно — был исполнен грации. Затем она без выражения продолжала: — Труп в нашем доме! Как необычно! Иногда я думала, что будет, если у нас случится что-нибудь страшное; однако сейчас я не испытываю ничего особенного. Можно взглянуть?