Смерть и семь немых свидетелей - [18]

— Гакл ведь женат.

— Ну и что? — Рафаэль мрачно расхохотался. — Ему здорово везет в жизни. Пани Гаклова занимает какой-то важный пост в министерстве. Говорят, только поэтому Гакл стал руководителем отдела, а так его бы никогда не назначили. Я не люблю бабские сплетни, но всем известно, что эта богатая дамочка купила недавно своему драгоценному новую тачку. Какое-то заграничное чудо, — Седлницкий грубо ругнулся.

— Автомобиль? Какой? — заинтересовался Коварж.

— Не знаю, я ненавижу эти вонючки.

— А если бы вам кто-нибудь подарил симпатичный лимузин? — рассмеялся поручик Чап.

— Я его тут же утопил бы во Влтаве! — Рафаэль стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Если бы вы видели, как, развалясь в машине, этот сноб, мещанин, беглый студент…

— Паи Гакл действительно не доучился? — поинтересовался Янда. — Но, сдается мне, он все-таки не так уж плох. Написал великолепную книгу.

— Его единственный успех, — кивнул Седлницкий. — Это, видно, такой источник, который фонтанирует однажды в жизни.

— Другой не способен и на такое, — возразил Янда. — Ну ладно, поблагодарим вас и закончим на этом. Протокол я привезу в замок. Еще один личный вопрос, сверх программы. Почему вы, известный художник, работаете управляющим в замке?

— Я не знаменитый художник.

— Мне удалось посмотреть вашу последнюю выставку. Если скажу, что она мне понравилась, это вряд ли вас взволнует. Но пришел я туда в будний день к вечеру, и, к моему удивлению, народу было полно. У двух-трех картин даже пришлось постоять в очереди. Согласитесь, для пражского выставочного зала явление довольно непривычное.

— Это ничего не значит, — буркнул Рафаэль. — Вы и представить себе не можете, около какой дряни иногда стоят люди в очереди. Почему работаю управляющим? Чтобы оставаться самим собой. Чтобы эти очереди меня не интересовали. Чтобы когда-нибудь начал писать так, как надо. Пока не получается… Только не понимаю, почему я вам об этом рассказываю.

— Наверное, потому, что я спросил, — спокойно ответил Янда.

Ленка уже не выглядела зареванной девочкой. Косметика была в идеальном порядке, брови подрисованы, ресницы густо накрашены.

— А теперь, барышня Лудвикова, — обратился к ней Янда после выполнения всех формальностей, — скажите нам, пожалуйста, когда в последний раз и при каких обстоятельствах вы видели Марию Залеску, а также что вы делали двадцать второго вечером и ночью.

— Ну, этого не забудешь, — начала Ленка охотно. — Особенно если потом узнаешь, что разговаривала в последний раз с покойницей. Можно здесь курить?

— Ради бога.

Ленка проворно вынула из пачки сигарету. Коварж протянул руку с зажигалкой.

— Значит, Залеску в последний раз я видела в тот день вечером. — Она вытянула нижнюю губу и выпустила вверх столб дыма. — Точно вам не скажу, но могло быть около половины девятого. Уже начинало темнеть. Я стояла в коридоре второго этажа у окна и смотрела во двор. Просто так, отдыхала. С этой выставкой за день так набегаешься… Вдруг слышу голоса и вижу, как Мария с Рудой Гагатом спускаются по лестнице с третьего этажа.

— О чем они говорили?

— Ни о чем серьезном. Кажется, он звал ее погулять, а она делала вид, что не хочет. Притворялась, потому что была влюблена в Руду по уши. Я спряталась в оконной нише, а когда они спустились вниз, выскочила. Ради смеха, понимаете?

— Понимаем, понимаем, — улыбнулся Коварж и покосился на ее ноги.

— Потом я с ними немного постояла…

— О чем вы разговаривали?

— Говорю вам, стояли мы недолго. Почти сразу пришел пан Яначек и начал рассказывать о Шекспире.

— Сразу — о Шекспире?

— Он постоянно пристает к Руде. Говорит, что во дворе замка надо играть пьесы Шекспира или античные драмы. Болтает об этом когда надо и не надо. Мария собралась уходить… Как подумаю, что это я ее послала в ресторан… то есть посоветовала ей пойти туда за Квасаном…

— За кем?

— Пардон, за моим шефом Седлницким. В тот день они зверски поцапались. Во дворе. Пан Яначек прав, там шикарная акустика для драм. Ну и наш Ква… управляющий страшно из-за этого расстроился, а когда он расстроен, то идет в «Рай».

— Что вы сказали пани Залеской?

— Ну… чтобы шла туда, потому что если он начнет, то не знает, когда кончит. Чтобы его усмирила, что ли.

— И она вас послушала?

— Куда там послушала, — возразила Ленка. — Но она все равно пошла бы. Совесть ее мучила. С ней пошел Яначек — я следила за ними из окна, — но у входа в барбакан они разошлись в разные стороны. Да, чуть не забыла, сразу после ухода Марии сверху спустилась Эмила, то есть пани Альтманова, и спросила, куда та пошла. Я сказала, что за Квасаком, и она тоже направилась вниз. Только во дворе она не появилась, — уточнила Ленка и добавила: — Больше Залеску я не видела.

— Вы остались в коридоре второго этажа с паном Гаклом?

— Ну… мы были вместе весь вечер… и всю ночь.

— То есть… что вы имеете в виду?

— Мы собираемся пожениться.

— Но пан Гакл женат, разве нет?

— Несчастливый брак. Он разведется.

На это нечего было возразить, и на мгновение настала тишина.

— Всю ночь, — повторил Коварж. — Вы были в его комнате или в вашей? Впрочем, это все равно, ведь комнаты рядом.

— Я была у него. Утром мы еще спали, когда начался весь этот шум.