Смерть и побрякушки - [31]

Поворот, поворот. Длинный белый коридор, залитый беспощадным светом галогенных ламп, словно вступил в союз с убегающей женщиной. Впереди никого, только затихает, удаляется дробный топот каблуков. Вот он совсем смолк, задыхающаяся Марина остановилась возле лестницы. Пролет вверх — пусто, пролет вниз — тоже, лишь откуда-то из глубины доноситься тихий гул ксерокса и слабый рокот голосов. Незнакомых, взрослых.

Сашка исчез. Марина обессилено привалилась к стене. Что делать, если совершенно, абсолютно, категорически не знаешь, что же теперь делать? Полная растерянность, тупой ужас и отчаянная беспомощность сплетались с бурной злостью на Сашку, бестолковую стажерку Юлю, себя, весь мир…

— Найдется, выдеру, на всю оставшуюся жизнь в угол поставлю, девчонку уволю к чертям… Господи, только бы нашелся, все прощу! Господи, да сделай же что-нибудь, я ведь сейчас не выдержу, заору!

И словно в ответ возмущенный детский ор флагом взвился снизу, от гудящего ксерокса. Оскальзываясь и спотыкаясь, надеясь и не смея надеяться, Марина бросилась вниз.

— Я не виновата! Эдуард Викентьевич так кричал! Немедленно, говорит, не за детские игры вам платят, работать, быстро на ксерокс, чтобы через пятнадцать минут копии у меня на столе… Дверь держал, сам проследил, чтобы я сюда пошла. Но я, честное слово, я сразу же вернулась, и мальчика забрала. Он и минуты один не пробыл, даже испугаться не успел…

Торопливый Юлин речитатив назойливо бился в уши, а обессиленная Марина пыталась притянуть к себе Сашку. Тот досадливо отпихивался локтями, не отрывая завороженных глаз от яркой полосы света в гудящем копировальном автомате.

— Ты дура, Юлька, — озлобленной гадюкой шипела Света, для убедительности размахивая подобранными по пути Мариниными туфлями, — Эдичка на нее покричал, ай, беда какая! Тебе ему хамить нельзя, а слушаться не обязательно. Отменять распоряжения Марины Сергеевны он вообще не имеет права! Чудеса доблести, вернулась она, понимаешь, ребенок минуты один не пробыл! Да в таком возрасте их и на секунду оставлять нельзя! Сказала бы просто: начальство велело, и чтоб Эдичка с тобой сделал?

— Оставь ее, Света, не кричи, — Марина решительно пресекла очередную Сашкину попытку сунуть пальцы в лоток для бумаги и подхватила малыша на руки.

Рассерженно фыркнув, Света впечатала в пол Маринины туфли. Мимолетно пожалев ни в чем не повинные лодочки, Марина сунула в них ноги и устало двинулась вверх по лестнице.

— Марина Сергеевна, — запрокинув голову, стажерка жалобно глядела на Марину снизу вверх, — Я, честное слово… Я бы сразу к вам пришла. Закончила и пришла! Или та женщина отвела бы Сашу в кабинет.

— Какая женщина? — стремительно обернувшись, Марина воззрилась на перепуганную Юльку.

— Не знаю, — растерянно пожала та плечами, — Я ведь недавно здесь, не всех еще запомнила. Но раз она тут ходит, значит, сотрудница, ведь так?

— Юля, вы не рассуждайте, — с грозной ласковостью немецкого фельдфебеля попросила Марина, — Просто скажите, чего хотела эта женщина.

— Предложила отвести мальчика к вам. По имени его назвала. Я думала, пусть отведет, раз я не могу им заниматься. Только Саша раскапризничался. Она к нему, а он как заорет! Тут топот, вы бежите. Она наверх глянула и заторопилась.

— Как она выглядела?

— Обыкновенно. Я ее и не разглядела толком: одни глазом на Сашу, другим на ксерокс… Марина Сергеевна, что-то не так?

Марина задумчиво покачала головой и двинулась дальше. Все вроде в порядке. Действительно, почему бы какой-нибудь доброй душе не предложить помощь захлопотавшейся Юльке? Наверняка все знают, что новая начальница притащила ребенка с собой на работу. Что сбежала доброхотка, тоже не удивительно. Когда руководитель компании, встрепанная, босая, юбка перекошенная, как малахольная носиться по лестницам, лучше держаться подальше. И все таки, все таки… Сердце не на месте.

Марина вошла в кабинет, усадила Сашку в глубокое кресло. Какая-то мыслишка шебаршилась, не давала покоя. Что-то сегодня она увидела, или услышала… Что-то очень странное, нескладушку какую-то. В компьютере? Когда по коридорам носилась? Нет, не вспоминается.

Пожалуй, хватит с нее на сегодня достославного концерна «Worldpress». Душно тут стало, муторно. Поехать, что ли, в «Нимфу», уладить последствия Эдиковой дурости. Дурости ли? Так ли глуп толстячок, или прикидывается, а за всеми его выходками стоит тонкий расчет, дальний умысел?

Марина хлопнула себя ладонью по лбу и нервно заметалась по кабинету. Эдичка, ну конечно, вот она, беспокойная мыслишка!

— Света, зайди ко мне, пожалуйста!

Лучащаяся исполнительностью секретарша материализовалась на пороге и Марина поинтересовалась:

— А почему, собственно?

В ответ на полный недоумения взгляд пояснила:

— Эдуарду Викентьевичу не позволяется принимать никаких решений, его приказания не исполняются, служащие его откровенно в грош не ставят. И тем не менее, ежедневно он здесь: статус компаньона, кабинет, участие в совещаниях. На кой?

— Деньги-то его все-таки, — пожала плечами Света.

Марина ощупала рукой челюсть — не отпала ли. Вроде на месте.

— Вы не знали? — удивилась Света, — Это Эдуард Викентьевич дал Павлу Афанасьевичу деньги на создание компании. Ой, да там целая история вышла! Прямо как в американском кино! — зачастила Света, обрадованная возможностью просветить начальство, — Макаров был такой, весь из себя футы-нуты: и джип у него, и мерседес, и охранник, как говориться, «при делах». Покойный Пал Афанасьич, земля ему пухом, решил, что тот крутой до невозможности, три месяца его окучивал, расписывал перспективы. Макаров млел, балдел, говорит: приезжай, договор подпишем. Шеф наш к нему со всеми бумагами прикатил, Макаров их просмотрел солидно, колпачок у ручки свинтил, подписывать нацелился… Вдруг трах! бах! Дверь вываливается, влетают парни самого бандитского вида, всех кладут на пол. Потом заходит элегантный пожилой господин и небрежно так, с шиком, начинает Эдичку ногами пинать. Сквозь зубы ругательства цедит. Шеф хоть и на полу валялся, а ушки на макушке держал. Выясняется, раздраженный дядечка Макарову папа и к сыночку у него большие претензии. Вроде бы денежки, что Эдичка боссу пообещал, он у своего папаши свистнул, а тому сыновье самоуправство не по вкусу. А Макаров прямо с пола возникать начинает: ты меня не любишь, не уважаешь, в стороне от дел держишь, так я свою компанию вот с этим мужиком открою — и в Пал Афанасьича пальцем тычет. Папаша тут про шефа вспомнил, и велел телохранителям его отмутузить. Дескать, чтоб неповадно было обманывать убогих дуралеев, вроде его сыночка. А Пал Афанасьич давай кричать, что никого он не обманывал, вот бизнес-план, вот проект, смотрите сами. Шефу по зубам все таки дали, а потом вместе с Эдичкой и всеми бумагами с собой увезли. Ночь в подвале продержали, а утром Эдичкин папаша Пал Афанасьича к себе вызвал. Тот думал — убьет, а он ему: бизнес-план хорош, а идея пресс-концерна так вообще гениальная. Он, оказывается, ночью материалы посмотрел и пришел в полный восторг.