Смердячок, Попка Дурак и другие - [2]

Любопытно-характерны другие факты, приводимые профессором А.И.Уткиным: «Идеологами панславизма были Мюллер и Гильфердинг. А либретто „Ивана Сусанина“ написал Г.Розен» (там же, с. 12). К этому можно добавить не один, не два подобных примера. Не примечательна ли, скажем, история создания песни «Гибель „Варяга“»? Напомним о воспетом событии. В начале русско-японской войны 9 февраля 1904 произошёл неравный бой крейсера «Варяг» с японскими кораблями. Симпатии Германии были на стороне России, и поэт Рудольф Грейнц (1866–1942) написал стихотворение «Варяг», опубликованное 25 февраля 1904 в мюнхенском журнале «Югенд». Вскоре стихотворение напечатал российский «Новый журнал иностранной литературы, искусства и науки» (номер 4 за 1904), поместив вместе с немецким оригиналом два перевода: Н.К.Мельникова и Е.М.Студенской, который впоследствии больше полюбился публике. Издаваемые ныне в России песенники лгут: не перевод Студенской, а якобы «слова Студенской».

Ложь в малом и большом о российско-германском прошлом насаждалась и насаждается с рьяной верностью традиции. Сегодня последний российский император по популярности близок к Сталину, но многие ли знают, что Николай II был вовсе не Романов, а фон Гольштейн-Готторп? Я говорю об этом в моём романе «Донесённое от обиженных» и в «Примечаниях и ссылках» привожу все необходимые документальные подтверждения. Нелишне будет вспомнить основное.

В 1730-м на пятнадцатом году жизни умер внук Петра I император Пётр II. С ним оборвался род Романовых по мужской линии. По женской линии он пресёкся с кончиной дочери Петра I императрицы Елизаветы Петровны Романовой в 1761 году. Не произведя на свет наследника, она назначила таковым сына своей старшей сестры Анны, которая вышла замуж за герцога Карла Фридриха фон Гольштейн-Готторпа и в немецком городе Киле родила Карла Петера Ульриха фон Гольштейн-Готторпа. Вскоре Анна умерла. Отец умер, когда Карлу Петеру Ульриху было одиннадцать лет. Императрица Елизавета объявила его своим наследником под именем: Пётр Фёдорович Романов. Сделавшись русским царём Петром III, он для населения своего герцогства остался фон Гольштейн-Готторпом.

В Российской империи, таким образом, воцарилась под русской фамилией германская династия. Свергнув Петра III, своего супруга, Екатерина II (София Фредерика Августа фон Ангальт-Цербст), как и муж, не чуждалась соплеменников. Немцев тепло принимали в России, они доминировали в управлении государством. Так называемый «период немецкого засилья», который связывают с именами Бирона, Остермана, Миниха и царствованием Анны Иоанновны, отнюдь не окончился с её смертью в 1740 году. Тот же Миних удостоился от Екатерины II права входить в её кабинет без доклада.

Влияние немцев — в то время как всё больше русских дворян предпочитало службе праздную жизнь в имениях — росло естественно и неуклонно. Друг Пушкина литератор Филипп Вигель, сам немец, издал в 1844 году трактат о «России, захваченной немцами».

Когда началась Первая мировая война, из шестнадцати командующих русскими армиями семеро носили немецкие фамилии и один — голландскую. Четверть общего числа русских офицеров составляли остзейские (прибалтийские) немцы. Сообщив эти данные, профессор А.И.Уткин в упомянутой книге приводит, в частности, эпизод, относящийся к концу января 1917. Николай II в Царском Селе принимал представителей союзников. «За столом парадного обеда Палеолог (французский посол — прим. моё: И.Г.) сидел рядом с престарелым министром двора Фредериксом и размышлял о касте „балтийских баронов“, которые, начиная с царствования Анны Иоанновны, управляли Россией и, будучи лично преданными царям, имели мало общего с русскими» («Первая мировая война», с. 321).

Палеолог, как и другие представители союзников, опасался, как бы Россия не заключила с Германией сепаратный мир. За что, собственно, русские проливали кровь? У А.И.Уткина сказано об одной из встреч Палеолога с Николаем II: «Он указал 3 марта 1915 года французскому послу на необходимость придать смысл жертвам, величина которых начала превосходить все мыслимое» (там же, с. 184).

Замечательно! Смысл отыскивается на восьмом месяце войны!.. Царь справедлив, совестлив, и народ получит-таки достойное вознаграждение, что следует из слов государя: «Я не признаю за собой права навлекать на мой народ ужасные жертвы нынешней войны, не давая ему в награду осуществление его вековой мечты. Поэтому мое решение принято, господин посол. Я радикально разрешу проблему Константинополя и проливов» (там же).

А.И.Уткин пишет, какой отклик находило у россиян то, что сулила им победа: «В массе крестьян „мечта о Константинополе“ всегда была (если она вообще была) неопределенной, а с течением войны эта цель стала еще более туманной, далекой и потеряла черты реальности. Всякие напоминания об освобождении Царьграда из рук неверных воспринимались в крестьянской массе как проповедь о страшном суде. В рабочей среде вопрос о Константинополе вообще не обсуждался. Здесь считали Россию и без того достаточно обширной. В широких слоях необразованного и образованного общества зрело убеждение, что царское правительство напрасно проливает народную кровь /…/ Мечта о присоединении Константинополя жила яркой надеждой в довольно немногочисленном лагере националистов и в среде либеральных доктринеров» (там же, с. 289).