Сменяя маски - [24]

Я снова вышла в гостиную и села на угловой диван, стоящий в центре комнаты. На нем была накидка из какого-то очень приятного на ощупь материала. Под накидкой скрывалась кожаная обивка. Я усмехнулась. Диван был не большой черный, а большой бежевый. Просто в прошлый раз мне не удалось разглядеть таких особенностей. Зато я поняла, что на нем было удобно смотреть телевизор, стоящий между дверьми в спальню и кабинет.

Это в очередной раз подтверждало мои догадки о том, что Кристофер очень любил комфорт.

На журнальном столике я нашла несколько журналов в глянцевых обложках. Они рассказывали о музыке, компьютерах, Интернете, автомобилях и прочих актуальных мужских темах. Пролистав картинки, я задержалась на первых, не особо заинтересовавшись содержанием остальных. И не без удовольствия прочитала несколько статей.

Наконец дверь ванной комнаты распахнулась, и из нее вышел Кристофер. На нем было лишь полотенце, завязанное на бедрах.

— Боже! — я отвернулась. — Крис! Как ты себя ведешь!

Однако в моей памяти четко отпечатался образ его влажного, сильного, загорелого тела.

— Ну, знаешь ли, — сказал он. — Я привык, вообще-то, голым из ванны выходить. Скажи спасибо, что я хоть в этом.

Я не ответила. Из ванны вышел совсем другой Крис. Тот, который был мне более привычен.

Он, видимо, продолжал смотреть на меня.

— Стесняешься? — после минутной паузы, озадаченно спросил он.

Я откашлялась.

— Нет, просто… Я не ожидала от тебя такого. Вернее, от тебя можно ожидать всего что угодно. Но все равно ты застал меня врасплох.

— У тебя давно не было мужчины, Тин, — сделал вывод Кристофер и направился в спальню.

Я снова углубилась в прочтение статьи, при этом понимая, что от меня упрямо ускользает смысл написанного.

Кристофер оделся. Теперь на нем была светлая майка-поло и брюки цвета хаки. Он сел рядом со мной, в угол дивана. От него пахло свежестью моря и уже знакомой мне туалетной водой. Я посмотрела на него. От пьяного человека, который встретил меня сегодня, почти не осталось и следа. Только его взгляд оставался слегка затуманенным. Правда, я не совсем понимала, это была та боль, что я видела вчера, или это остатки алкогольного опьянения?

— Твои родители живы? — внезапно спросил он.

Я отложила журнал и внимательно посмотрела на него.

— Да, — ответила я.

— А братья или сестры есть?

— Нет. Я — единственный ребенок в семье.

— Они живут здесь, в городе?

— Да, на Немиге.

— Наверное, часто видишься с ними?

— Почти нет, — ответила я и мне почему-то стало грустно.

— А хотела бы чаще?

— Не знаю, Крис. К чему этот разговор?

Он не ответил. Лишь откинулся на спинку дивана, закинул руку за голову, вытянул ноги. Он полусидел-полулежал, задумчиво глядя куда-то в потолок.

— У тебя все в порядке? — спросила я, догадываясь, в чем дело, по его вопросам о моей семье.

— Просто… — он замолчал.

Я терпеливо ждала продолжения.

— Я… — ему сложно было говорить. — В общем… — он вздохнул, собираясь с мыслями. — У меня больше нет семьи, Тин. Все — сестра и отец — попали в аварию. Самые дорогие мне люди исчезли в одно мгновение. А я в это время…

Я слушала его, боясь пошевелиться.

— Мне всегда казалось, что я должен почувствовать, если что-то случится с родными. Что это словно предвиденье, или беспокойство, или укол, как легкий удар током. Ведь это твои плоть и кровь. Это часть тебя. А в эту минуту все идет так, как прежде. То, что случается, это случается вдали от тебя и никак не пересекается с твоим ощущением жизни в этот момент. Оно случается, и все.

— Соболезную, — тихо сказала я.

Я не представляла, что бы со мной было, если бы погибли мои родители. И что бы я чувствовала, если бы мне сообщил об этом совершенно посторонний человек. Один телефонный звонок, способный перечеркнуть все в твоей жизни в одно мгновение. Наверняка, в это секунду понимаешь, что больше никогда не скажешь им того, что собирался сказать. Больше не увидишь их родных лиц, не услышишь их голоса.

— Когда похороны? — осторожно спросила я.

— Хоронить нечего, Тин. Они разбились, летя на самолете во Францию. Погибли все. Какая ирония! — горько хмыкнул Крис. — Они погибли, летя навестить могилу моих бабушки с дедом. Жизнь все-таки такая юмористка. А ведь я мог полететь с ними, но в последний момент передумал.

Он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

— Крис, — я взяла его за руку. — Я понимаю, что слова сейчас мало чем могут тебе помочь. Но, — я вздохнула, — ты-то жив. Держись. Жизнь не заканчивается. Они сейчас в лучшем мире, — я замолчала не в силах сказать больше.

Я никогда не умела изъясняться в таких ситуациях. Поздравить с днем рождения, произнести красивый тост, пожелать всего самого наилучшего — это было несложно. А вот найти нужные слова утешения — это совсем другое. Оставалось только неловко молчать.

— Ты действительно веришь в это? — Крис, все так же полулежа, смотрел в потолок.

— Так легче, — ответила я и, все еще неловко чувствуя себя, повела плечом. — И… мне мама в детстве говорила это, когда умерла моя бабушка.

— От чего она умерла?

— От старости, — скупо улыбнулась я.

— А дед?

— Я его не знала. Он погиб на войне. А твоя мама жива? — наконец решилась я задать этот вопрос.