Смена эпох - [27]

ВОЖДЬ АЧИКЗАЕВ

— Говорите громче, — предупреждает меня мой собеседник. — Стал глуховат. В последние годы довелось повоевать. Наслушался канонад.

И он заразительно смеется.

Исмат Муслим — вождь стотысячного племени ачикзаев. Ему 47 лет. Он высок и строен. Затемненные очки в изящной «профессорской» оправе никак не вяжутся с увесистым маузером на поясном ремне. Висящий около него пистолет кажется невинной игрушкой. На столе между чайником и пиалой дымящегося чая лежит стянутый с плеча автомат. Китайская пиалка маленькая, на один глоток, как и полагается на приличной чайной церемонии. Кулаки Муслима, крепко опирающиеся на стол, производят впечатление. Пожалуй, если кончатся патроны, они могут очень пригодиться в бою…

В Афганистане сложной судьбой никого не удивишь. Достаточно погнута жизнь и у Муслима. Он — выходец из военной элиты. Его отец, полковник, командовал дивизией в Газни, Пактии, был губернатором провинции, занимал высокие посты в Кабуле. И Муслим пошел по стопам отца, получил военное образование. Служил в армии в должности заместителя начальника инженерных войск, преподавал на высших военных курсах в столице. И все это — не порывая со своим племенем ачикзаев, населяющим длинную приграничную полосу под Кандагаром. По давней традиции, мужчины их семьи возглавляли это племя. После того как его отец умер, вождем ачикзаев был избран Исмат Муслим.

Часть ачикзаев издавна живет по ту сторону границы, в Пакистане. И когда авантюрист Амин начал притеснять племенных вождей и старейшин, круто ломать вековые традиции и нравы, Муслим с группой своих наиболее близких приверженцев покинул родные места и ушел к своим сородичам в Пакистан. Там он основал партию «Федаины («посвятившие себя», самоотверженные служители. — Г. У.) Афганистана». Со временем он создал крупный вооруженный отряд.

Высокообразованный волевой человек, профессиональный военный, Муслим привлек к себе внимание контрреволюционных заправил и их иностранных покровителей. Вокруг него стали виться американские, пакистанские, западногерманские, английские советники. «Племени и мне лично, — рассказывает он, — была обещана крупная материальная и военная помощь. Меня зазывали в длительные «пропагандистские» поездки в Европу и за океан. Я наотрез отказывался хотя бы ненадолго покинуть свою землю. Интересы ачикзаев были для меня превыше всего…»

Но вот в Афганистане наступили иные времена. Начался трудный и длительный процесс консолидации общества вокруг НДПА, правительства республики. Многие люди, не сразу принявшие революцию или разошедшиеся с нею, осознали правоту ее целей и действий, встали в строй ее борцов.

Не мог остаться равнодушным к переменам на родной земле и такой человек, как Исмат Муслим. «Афганистан — многонациональное государство, — продолжал он свой рассказ. — В нем прочно укоренились племенные отношения.

И вот мы слышим: демократическая республика провозглашает равенство всех наций и народностей. Мы слышим слова в поддержку самостоятельности племен, уважения их обычаев, призыв к их тесному сотрудничеству с народной властью. В далекие кишлаки приходят из Кабула врачи и учителя, караваны с одеждой и хлебом. Кто это видел раньше?»

Совсем к другому призывали Муслима и других вождей племен иностранные «советники». «Не поддавайтесь уговорам нового режима!», «Истребляйте его агентов!», «Вытравливайте красную опасность!»…

— Они хотели бы установить в Афганистане реакционный режим. Они хотели бы расколоть нашу страну. Вы знаете, — с возмущением говорит Муслим, — что уже произведен «раздел» нашей страны между контрреволюционными партиями и их заправилами? Север республики обещан «инженеру» Гульбуддину, лидеру ИПА — «Исламской партии Афганистана». Кабул и провинция Лагман «отданы» недавнему председателю ИСАМ — «Исламского союза афганских муджахиддинов» «профессору» Сайяфу. Кандагар со всеми его окрестностями, включая земли ачикзаев, «подарен» моулави Халесу, лидеру ИПА-2. И так далее. Неясно только, что останется самому афганскому народу…

И вот пришел час, когда Исмат Муслим решительно порвал всякие контакты с реакционной эмиграцией и ее чужеземными покровителями и вступил в переговоры с представителями народной власти. Они закончились полным согласием сторон. Отряду Муслима была официально поручена охрана всех ачикзайских селений, а также крупного участка афганско-пакистанской границы протяженностью в 130 километров. Как добровольцы-пограничники, или по-здешнему малиши, воины отряда получают от правительства регулярное жалованье и пищевое довольствие. Остальные ачикзаи ведут традиционный образ жизни: сеют пшеницу, пасут скот.

— Что удалось сделать вам, вашему отряду? — спрашиваю я у Муслима. Мы беседуем с ним в крошечной гостинице под Кандагаром, куда он прибыл специально для встречи с советским журналистом.

«За последние полгода было устроено свыше двадцати успешных засад на пути у вооруженных банд, пробиравшихся из Пакистана в Афганистан, уничтожено несколько сот душманов, захвачено пять главарей крупных шаек. Мы взяли шесть караванов с оружием».

Примеру Муслима последовали несколько вождей других пуштунских племен, живущих по соседству. На Высшей джирге (совете) приграничных племен, проходившей в Кабуле, они дали торжественное обещание оказывать поддержку правительству республики, ее вооруженным силам, и прежде всего погранвойскам, в их действиях по пресечению проникновения в страну вооруженной контрреволюции. Сейчас эти племена создают свой объединенный полк малишей, который вместе с отрядом Муслима будет охранять тут границу.