Смелые наездники - [13]

По спине Виктории пробежал холодок, с губ сорвался тихий вздох. Это было, наверное, самое прекрасное зрелище, какое она когда-либо видела. Почти сверхъестественное. Если бы звучала музыка, то ею наверняка оказался бы венский вальс. Если бы присутствовали зрители, то они были бы потрясены.

Виктория не сознавала, что почти не дышит. На ее губах играла улыбка. Восхищало и вызывало зависть такое единение наездника и лошади, такое доверие и взаимопонимание. Она представила, каких трудов стоило достичь подобных результатов, и это наполнило ее уважением к всаднику и заставило пересмотреть свое отношение к нему.

— Привет! — окликнул ее Уэс. Удивленная, что ее заметили, Виктория смутилась, будто ее застали в момент, когда она украдкой таскала из буфета печенье.

— Решила прогуляться… Я не следила за вами. Но когда увидела… — Виктория повела рукой. — Это так красиво! Просто нет слов.

— У меня лошадка что надо, — с гордостью произнес Уэс, поглаживая животное между ушами.

— А вы наездник что надо, — не сдержавшись, произнесла она.

Купер улыбнулся. Они смотрели друг на друга так, как будто увидели впервые.

Виктория была очень красива в лунном свете, тихая и кроткая, словно убрала щит, которым прикрывалась все время.

— Могу научить вас, — предложил Уэс, спешившись и подходя к забору.

Она покачала головой.

— Наверное, я не смогу. И не знаю, сможет ли моя лошадь.

— Вы обе сможете. Это, конечно, требует терпения и тренировки, но у вас получится. А почему вы гуляете так поздно? Что-нибудь случилось?

Виктория улыбнулась.

— Я смогу спросить у вас то же самое. Почему вы катаетесь верхом так поздно? Но я думаю, что знаю. Хотите побыть наедине с самим собой и своими мыслями. Мне это тоже нужно.

— Нужно что — побыть со мной и моими мыслями? — пошутил Купер.

Виктория была рада, что в темноте он не увидел ее зардевшегося лица. Легкое, мимолетное прикосновение его губ было настолько неожиданным, что буквально потрясло ее и наполнило желанием чего-то большего.

— Невозможно не поцеловать женщину в такую лунную ночь, — шепотом объяснил Уэс.

Вихрь возбуждения закрутился у нее где-то в глубине и захватил все ее существо. Виктории захотелось прижаться к нему и поцеловать по-настоящему. Она отступила на несколько шагов.

— Почему такая красивая женщина не замужем? — неожиданно спросил Уэс.

В изумлении она вскинула голову.

— Почему?

— Да, почему? Не могу представить, чтобы не нашлось мужчины, желающего связать свою жизнь с вашей.

Его голос, низкий и призывный, заставил ее сердце забиться сильнее. Виктория вздохнула.

— Я же была замужем. Вы что, не знаете?

— Нет. Расскажите, если можно.

— Его зовут Дэвид. Он тихий и спокойный. Думаю, я всегда ждала, что в нем проснется супермен. Дэвид же оставался симпатичным, обаятельным и любящим. Но что-то такое, в чем я нуждалась, в нем отсутствовало. Какая-то искра, я думаю. В суде он становился страстным законником, но в обычной жизни как бы не присутствовал. Его вполне устраивало посидеть перед телевизором, почитать воскресную газету прекрасным ясным утром, когда просто напрашивается долгая прогулка или игра в теннис. Он знает названия всех звезд, но ему и в голову не придет поднять глаза и просто полюбоваться ночным небом. Ничто его не трогает и не возбуждает. — Взглянув на Уэса, она обрадовалась, не увидев упрека на его лине. — Я боялась, что исчезну как личность.

Они шли вдоль забора к воротам, каждый со своей стороны.

— Да он настоящее чудовище, — сделал вывод Уэс и, подумав секунду, спросил: — Как давно вы разведены? — Он видел, что Виктория страдает от вины за происшедшее, и его охватил гнев на тех людей, которые заставили ее считать себя виноватой.

— Немногим больше года. Даже развод… Когда я сказала Дэвиду об этом, он просто встал, отложил газету и обнял меня. Как будто речь шла о ком-то постороннем. Наши семьи были счастливы, когда мы поженились, и впали в ярость, когда мы развелись. В свое время общество решило, что мы идеально подходим друг другу, поэтому наши семьи расценили этот развод как личную неудачу. Дэвид помог мне упаковать вещи и поцеловал на прощание.

— Дурак, — пробормотал Уэс. Распахнув ворота, он вывел свою лошадь из загона.

Виктория остановила его.

— Что вы хотите этим сказать?

Он поднял за подбородок и приблизил к себе ее лицо.

— Дэвид дурак, что позволил вам уйти.

У Виктории от этих слов перехватило дыхание. На этот раз поцелуй не был неожиданным, но, по-прежнему легкий, он оставил ее в раздумье, каким же может быть настоящий любовный поцелуй.

Они медленно шли по дороге к гостинице. Шагая рядом с Купером, Виктория пыталась определить то чувство, которое вызвало в ней это легкое прикосновение его губ. И она вдруг ощутила, как вновь внутри нарастает неприятие. Слишком он уверен в себе. Слишком опытен.

— Мои родители устраивают завтра на ранчо барбекю. Почему бы вам не присоединиться к нам? — Уэс заглянул ей в лицо, стараясь разобрать в темноте ее реакцию.

— Я очень хотела бы увидеть настоящее ранчо, — отозвалась Виктория.

И это было правдой. Вот только она не знала, действительно ли хочет провести время вместе с этим человеком. Виктория понимала, что могла бы узнать о нем больше, чтобы определить свое отношение к нему. Но хочет ли она, чтобы он ей понравился? Ну вот, опять она копается, анализирует и создает проблему на пустом месте. Просто шашлыки на настоящем ранчо. Тем более что Уэс предложил это таким тоном, что его трудно заподозрить в назначении свидания.