Смелость не нравиться. Как полюбить себя, найти свое призвание и выбрать счастье - [37]

ЮНОША: Я не центр мироздания. Наш мир – это глобус, а не карта, нарисованная на плоскости. Хорошо, теоретически я это понимаю. Но почему я должен сознавать тот факт, что не являюсь центром мироздания?

ФИЛОСОФ: Теперь мы возвращаемся к началу. Все мы хотим обрести чувство принадлежности, сообщающее нам, что «здесь для меня все хорошо». Но, согласно психологии Адлера, чувство принадлежности можно испытать только в результате активного и добровольного содействия обществу, а не просто являясь его частью.

ЮНОША: Активное содействие? Но что именно нужно делать?

ФИЛОСОФ: Разбираться со своими жизненными задачами. Иными словами, человек предпринимает самостоятельные шаги, не избегая межличностных отношений на работе, в дружбе и любви. Если ты – «центр мироздания», то у тебя не возникает мыслей о содействии обществу, потому что все остальные «должны что-то сделать для меня» и нет необходимости самому чем-то заниматься. Но ни ты, ни я не находимся в центре мироздания. Человек должен твердо стоять на ногах и предпринимать собственные шаги в деле межличностных отношений. Нужно думать не «Что этот человек может мне дать?», а «Что я могу дать этому человеку?» Это и есть обязательство перед обществом.

ЮНОША: Если человек что-то дает обществу, то он может найти для себя убежище?

ФИЛОСОФ: Это верно. Чувство принадлежности, или чувство общности, приобретается собственными усилиями; это не дар, получаемый от рождения. Чувство общности – ключевая концепция психологии Адлера, до сих пор вызывающая много споров.

Определенно, молодому человеку сначала было трудно принять эту концепцию. И естественно, он расстроился из-за того, что его посчитали самовлюбленным. Но труднее всего ему было примириться с невероятной идеей насчет вселенской общности, включая неодушевленные предметы. В конце концов, что имели в виду Адлер и старый философ? Молодой человек ошеломленно покачал головой, собираясь заговорить.

Слушайте голоса вокруг себя

ЮНОША: Должен признать, я стал терять нить нашей беседы. С твоего позволения, попытаюсь немного прояснить дело. Подходя к межличностным отношениям, мы разделяем задачи и определяем свою цель как чувство общности. По твоим словам, чувство общности подразумевает «ощущение других людей как своих товарищей» и «осознание своего убежища» в обществе. До сих пор я мог понять твои объяснения и согласиться с ними, но теперь все становится слишком натянутым и неопределенным. К примеру, что ты имеешь в виду, когда распространяешь понятие «общества» на всю Вселенную, на прошлое и будущее, на всех живых существ и даже на неодушевленные предметы?

ФИЛОСОФ: Если воспринимать концепцию Адлера буквально и пытаться вообразить, что общество включает всю Вселенную с неодушевленными объектами, это, безусловно, делает ее трудной для понимания. На первом этапе достаточно сказать, что границы общества бесконечны.

ЮНОША: Бесконечны?

ФИЛОСОФ: К примеру, возьмем человека, который по достижении пенсионного возраста уходит с работы, быстро теряет жизненную энергию и впадает в депрессию. Резко оборвав связи с компанией, которая была его маленькой общиной, лишенный должности и профессии, он становится «обычным никем». Не в силах примириться с фактом своей новой «обыкновенности», он стареет буквально за одну ночь. На самом деле он оказался отрезанным лишь от маленькой общины, существующей в его компании. Каждый человек принадлежит к какой-либо общине. Но если брать шире, то все мы принадлежим к общности планеты Земля и к общности Вселенной.

ЮНОША: Это чистая софистика! Глупо заявлять «Ты принадлежишь к общности Вселенной», как будто это дает ощущение принадлежности.

ФИЛОСОФ: Действительно, никто не может представить Вселенную во всей ее полноте. Тем не менее ты должен осознать, что принадлежишь к более крупному сообществу, чем то, которое тебя окружает, – к примеру, граждане твоей страны или местная община, где ты живешь, – и что ты вносишь свой вклад в это сообщество.

ЮНОША: Тогда как насчет такой ситуации? Предположим, человек не женат, потерял работу и друзей, избегает общества других людей и просто живет на деньги, оставшиеся от родителей. Таким образом он фактически уклоняется от задач работы, дружбы и любви. Ты скажешь, что даже такой человек принадлежит к какому-то сообществу?

ФИЛОСОФ: Разумеется. Допустим, он выходит купить батон хлеба. За это он расплачивается монетой. Эта монета не просто возвращается к пекарям, которые приготовили хлеб. Она отправляется к производителям масла и муки, поставляющим эти ингредиенты; к продавцам бензина, заправляющим фургоны для доставки хлеба; к жителям нефтедобывающих стран, откуда поступает топливо, и так далее. Все взаимосвязано. Люди никогда не бывают совершенно одни, отделенные от общества. Этого не может быть.

ЮНОША: Значит, я должен фантазировать, когда покупаю хлеб?

ФИЛОСОФ: Это не фантазии, а факты. Сообщество, о котором говорит Адлер, простирается за пределы нашей повседневной жизни, наших семей и местных общин, и включает связи, которые остаются невидимыми для нас.

ЮНОША: Прошу прощения, но ты уходишь в дебри абстракций. Предмет, к которому мы должны обращаться, – ощущение принадлежности, собственного места в обществе. Благодаря ему то общество, которое мы видим, становится сильнее. Ты согласен с этим, не так ли? Например, если мы сравним общество, существующее в какой-нибудь организации, с «сообществом планеты Земля», то у члена такой организации ощущение принадлежности сильнее. Если обратиться к твоей терминологии, то дистанция и прочность межличностных отношений будет совершенно разной. Вполне естественно, что в поисках ощущения принадлежности мы обращаемся к малому сообществу.