Смарагдовый трон - [27]

- Ох уж эти пираты, - вздохнула Зифрен. - После заключения союза с ярлом Маэльдуном хоть на севере стало легче плавать. Но вот океаны Брусса и Тысячи Штормов остаются столь же опасными. А уж после случившегося, эта погань и вовсе обнаглеет. Помяните моё слово - разграбят все прибрежные города и деревушки, как есть.

- А что произошло? - спросил Триксель, выйдя из полусонного равнодушия.

Зифрен посмотрела на него с недоумением.

- Вы что же, ещё не знаете? Король Кнеллик умер.

В комнате воцарилась тишина.

 

Сон не приходил, и не помогала ни мягкая подушка, набитая птичьим пухом, ни шёлковые одеяла и простыни. Трикселя и Двина поселили в одном из домов, отличавшихся от зиккуратов лишь размером. Тан и горбун разлучились у деревянных ступеней, первый хотел отправиться побродить по ночному городу, а горбун больше всего желал дать отдых натруженным ногам и скованной болью спине. А ещё он хотел наступления завтрашнего дня, чтобы скорее покинуть Шуруппак.

Жара заставила его выйти на террасу, с которой открывался вид на сады, водоёмы, ухоженные тропинки и исполинские сооружения. Посвежевший ночной воздух, налетавший слабыми порывами, успокаивал и отрезвлял. Триксель подумал о Канстеле, городе у моря. Он любил побродить за городскими стенами, найти какой-нибудь песчаный берег и сидеть, наблюдая, как неподалёку из воды выныривает чёрная верхушка рифа, которую раз за разом штурмуют волны. Иногда горбун садился совсем близко и подставлял лицо солёным брызгам и утреннему бризу. В один из таких моментов он и понял, что не может сидеть, сложа руки.

На следующий день он уже собирал вещи и приказывал слугам подготовить корабль. Это был февраль, когда на севере бушевали метели и стоял мороз, а берега Кебейской равнины продували муссоны. В переполненном кораблями порту его ждала снаряжённая галера.

Триксель уже собирался подняться по трапу, когда его окликнул отец, поддерживаемый двумя слугами, и положил руки ему на плечи, попросив не думать плохо о народе Амфирен. Тогда Триксель молча стоял в объятиях отца, уткнувшись носом тому в грудь, и тщетно пытался унять в душе бурю.

Очередной порыв ветра донёс до него терпкий аромат неведомых цветов, пробудив желание пройтись по саду. Триксель медленно спустился вниз и поковылял по тропинке мимо клумб, с которых на него смотрели разноцветные бутоны. Некоторые из них Триксель узнал, возле некоторых он останавливался, аккуратно пригибая стебли к себе и вдыхая аромат, источаемый венчиками.

Запах цветов странным образом замедлял и успокаивал его разум. А мысли после недавних слов Зифрен были действительно спутанными и хаотичными.

Итак, король умер. Что же, он и так пожил немало. Шутка ли - почти сто лет жизни, пусть треть из них он провёл, мучаясь от сифилиса. Другое дело - последствия его смерти. Наверняка кто-то из лордов уже вынул голову из песка и начал потихоньку подгрызать соседей. Вовремя не остановленное, это может вылиться в междоусобную войну, которая обескровит королевство. А Моисей вроде бы не дурак - подходящий момент наверняка учует. Шестое чувство подсказывало Трикселю, что всё произойдёт именно так.

- Не скучаете? - раздался позади звонкий голос. - Можно мне побыть рядом?

Триксель обернулся. Перед ним стояла диастрийка, куда моложе Зифрен. В отличие от королевы она сильнее напомнила ему мать. У неё была белоснежная кожа, высокий лоб и нежные глаза с пышными ресницами. Губы алым цветком выделялись на светлом лице. Наряд девушки, состоявший из простого пурпурного платья с длинными, облегающими руки, рукавами, подчёркивал изящество её бёдер, талии и груди, на которой покоилась толстая коса из чёрных волос. Она едва доставала ему до подбородка, хотя он и выглядел подобно согнутому клинку.

- Нет, нет, - Триксель смутился, потом разозлился на самого себя. В тридцать с лишним лет он всё равно нервничал, оставаясь наедине с девушкой. А эта диастрийка была симпатичной. - А что вы здесь делаете?

- То же, что и вы - любуюсь цветами и вдыхаю их аромат.

- Что же, - улыбнулся Триксель, при этом чувствуя себя совершенно потерянным. - Буду рад разделить этот занятие с прекрасной дамой.

Его безнадёгу тотчас развеяла благодарная улыбка девушки.

- Меня зовут Каланея.

- Триксель.

- Что ты знаешь об этом цветке, Триксель?

Мужчина был вынужден признаться в своём неведении, поэтому девушка начала говорить вместо него.

- На вашем языке это тиховея. Из его лепестков делают отвар, успокаивающий сердце и разум, унимающий гибельные страсти, - голос девушки стал глубоким, а горбун слушал её, затаив дыхание. - Многие травы здесь растут не только из-за своей красоты, но и из-за полезных свойств. Помнишь серебряные цветы, мимо которых вы шли к храму Зифрен?

Горбун утвердительно кивнул, не отрывая взгляда от лица Каланеи.

- Аромат этих цветов пробуждает светлые чувства и облегчает душевную ношу. Какими бы мрачными ни были твои мысли, душеспас прогоняет их прочь, оставляя лишь лёгкую грусть.

Они ещё долго ходили по тропинкам и разговаривали о цветах. Иногда они даже уходили от этой темы, и диастрийка рассказывала о городе и его обитателях.