Смарагдовый трон - [22]

Ладья подплыла достаточно близко, чтобы разглядеть на причале людей.

- Что-то я не вижу здесь диастрийцев, - заметил Фрирнед, оглядывая пристань.

- Они не настолько отличаются от людей, что бы ты мог сходу их различить, - раздражённо объяснил Триксель, чувствуя, как горб пригибает его к земле. - Но ты прав - я тоже их не вижу. Видимо, слухи правдивы - диастрийцы не любят находиться среди людей. Они лишь едят, пьют и предаются странным ритуалам поклонения многочисленным божествам. Ещё они торгуют с нами через доверенных посредников.

- У них почти всё делается через посредников, - перебил его Двин, закрепляя фибулой в виде рыбьей головы свой тёмно-синий плащ. - Готов поклясться, что через посредников они бы и срали, и трахались, если бы могли.

Мореходы ответили нехитрой шутке дружным хохотом. Триксель состроил кислую гримасу, понимая при этом, что тан пытается таким способом успокоить своих людей. Двин посмотрел на него, тонкие губы скосились в ухмылке.

- Горбун, а у тебя это как происходит?

Новый взрыв хохота. Триксель сжал зубы и потянулся к Преломителю, который висел в кожаном чехле на поясе. "Ржавые кости" заголосили, просясь в узкую ладонь. Мореходы умолкли и опасливо уставились на лицо горбуна, который с прищуром глядел на Двина.

С лица тана сошла наглая улыбка. Он медленно отвёл в сторону правый край плаща и показал Трикселю висевший на поясе Преломитель. Лицо Двин ясно говорило: "Ну что, неужели ты осмелишься устроить здесь бойню?"

Лицо Триксели ответило: "Запросто устрою, если не заткнёшься и не приступишь к делу".

Двин хмыкнул и задёрнул плащ.

- Ладно, ребята, причаливаем. Фрирнед, веди нас вон к той дырке между ножками виноградарской шлюхи.

Ладья медленно подошла вплотную к пирсу; умелому Фрирнеду не составило большого труда славировать между двумя крутобокими галеями, приплывшими, судя по комментарию Двина, с Виноградного Изгиба, и причалить.

Горбун, обычно придерживающийся аскетизма, долго возился со скромным тёмно-зелёным платьем, на которое сменил свою потную вонючую рубаху, закутался в тёмный плащ и с кряхтеньем первым ступил на гладкий камень пирса. Сойдя на берег, он сделал несколько глубоких вдохов. После месяца борьбы с морской болезнью и водными змеями, а также войны за уважение мореходов, он мог снова ходить по земле. Сначала ему показалось, что пирс тоже качается, хотя, конечно же, подпоры были каменными и никакая волна их пошатнуть не могла.

Накатила другая волна - дурноты. Надо же, а он думал, что зелье, приготовленное перед отплытием из Хесме, ему уже не понадобиться. Триксель достал из маленького мешка, привязанного к поясу, зелёную склянку и вылил несколько капель содержимого себе в рот. Тошнота начала отступать и горбун ещё раз с гордостью отметил своим познания в лекарствах и алхимии. Да, в этой жизни он всего добился сам. Пока сверстники лазали по крышам, обкрадывали соседские яблони и портили девчонок, Триксель, скрывшись от чужих глаз, часами штудировал учёные книги из богатой семейной библиотеки.

Лишь однажды ему пришлось ненадолго отложить в сторону набор колб, мензурок и нагревателей. Тогда отец отправился на выручку защитникам Серого Валуна. Почти месяц десятилетнему Трикселю пришлось управлять обширным феодом, и, как он иногда с удовлетворением вспоминал, довольно успешно. Некоторые люди даже перестали смотреть на него как на урода. Не все, конечно, на это глупо надеяться, но хотя бы те, у кого варил котелок. А уродливый горб лишь подчеркнул схожесть между ним и простыми людьми. "Этот парень такой же несчастный, как и мы", - говорили они. Глупцы, им ли жаловаться на свою жизнь. Отец и так даёт больше, чем лорды в других краях королевства. Тёплый климат позволял снимать двойные урожаи и поставлять на столы аристократов сахарные персики, нежную, с кремообразной начинкой, паниоку, и сочные груши. Отец превратил Кебейскую равнину в житницу Изры.

- Триксель, посторонись!

Горбун вздрогнул, поняв, что уже с минуту стоит на месте с пустым взглядом, не давая сойти на пристань своим спутникам. Он поковылял по пирсу, разглядывая редкие колоннообразные здания, торчащие там и тут среди пёстрого моря палаток. Шедший следом Двин коротко пояснил:

- Оборонительные сооружения.

Триксель удивился, но ничего не ответил. К их отряду, состоявшему из сорока человек, подскочили несколько хитроватого вида "застолбщиков". Они предложили посторожить ладью, пока мореходы не разберутся со своими делами. Триксель вздохнул и заплатил им три золотых.

- Господа, я надеюсь, вы понимаете, что случится, если вы вздумаете угнать наше судно? - буднично произнёс Двин, обратившись к застолбщикам, и показал им Преломитель. - Я вас найду и выжму как томаты.

Триксель подумал, что угроз можно было и избежать - в Шуруппаке жизнь слишком сытная, чтобы рисковать ею из-за какой-то крохотной посудины.

- Лучше не рисковать, - скорее сам себе сказал тан, идя рядом с горбуном по широкой дороге, разделявшей портовый рынок надвое.

Триксель не ответил, разглядывая товары, лежавшие на прилавках, и неуклюже наталкиваясь на прохожих, пока Двин не схватил его за ворот плаща и подтянул ближе к себе. Мореходы шли следом, выстроившись в ряд по двое. В руках они держали щиты, оружие же покоилось в ножнах. Триксель отметил, что местные жители, торопясь по своим делам, даже не обращали внимания на рослых мужчин, чьи обветренные лица зачастую покрывали шрамы. Львиную долю мимолётных взглядов привлекали только он сам и статный, гладко выбритый Двин.