Смарагдовое ожерелье - [10]

Видя, что Джошуа никак не реагирует на его завуалированную просьбу о сокращении времени сеанса позирования, Герберт заявил более прямолинейно:

— Честное слово, мистер Поуп, я уже ног под собой не чувствую. Мне нужно несколько минут передохнуть.

Джошуа сделал вид, будто не слышит. Он работал над очень сложной частью портрета — писал подбородок Герберта. Почти уткнувшись носом в полотно, он продолжал сосредоточенно орудовать кистью.

Герберт опять обратился к нему, на этот раз более сердитым тоном:

— Поуп, вы что, не слышите? Я же сказал: мне надо передохнуть. Я очень устал.

С этими словами он принялся крутить онемевшей челюстью и постукивать сапогами о платформу, на которой стоял, дабы привлечь внимание Джошуа и унять неприятное покалывание в ногах.

Только когда постукивание переросло в громкий топот, Джошуа притворно встрепенулся. Покачал головой, заморгал, будто выходя из транса. Бросив удрученный взгляд на полотно, он посмотрел на часы.

— Простите, мистер Бентник. — Он озабоченно улыбнулся. — Совсем потерял счет времени. Нам следовало остановиться еще полчаса назад. Я обязан был предоставить вам перерыв. Как же вы, должно быть, устали! Примите мои глубочайшие извинения, сэр. Какая бездумная неосмотрительность с моей стороны! Я просто восхищаюсь вами. Столько терпения, столько выдержки! Садитесь же, прошу вас.

Герберт медленно опустился в кресло и поднял ладонь, давая понять Джошуа, чтобы тот перестал честить себя. А Джошуа покраснел, ибо теперь осознал, что Герберт по его милости и впрямь стоял очень долго.

Джошуа расстегнул рабочий халат и, сняв его, разгладил на себе расшитый жилет и поправил галстук. Не говоря ни слова, он повернулся к окну и раздвинул шторы — обычно во время работы он частично закрывал занавеси, чтобы создать особую атмосферу. В комнату ворвались солнечные лучи. Сколько света после полумрака! Они оба заморгали, глядя на открывшийся их взорам вид. И что это был за вид!

Астли-хаус, родовое гнездо семьи Бентник в Ричмонде, представлял собой большой вытянутый особняк из красного кирпича с восемью высокими подъемными окнами на переднем и заднем фасадах; его главный вход был оформлен портиком. Здание построил полвека назад дед Герберта, Хорас Бентник, моряк торгового судна, сделавший баснословное состояние на сахарных плантациях, которые он приобрел благодаря удачной игре в вист.

Отдавая дань вечному стремлению человека к красоте и мудрости, побуждающей порой отбросить осторожность и поставить все свое состояние на пару дам, Хорас снес средневековый Астли своих предков и на его месте возвел грандиозный особняк с великолепной оранжереей, из окон которого открывался потрясающий вид на Темзу, лиловые холмы королевского парка и лежащую за ним сельскую местность Суррея.

Герберт Бентник, став владельцем родового поместья, решил оставить в Астли свой след. Интерес к садоводству у него проявился еще в детстве. Как-то после ужина дед дал ему горстку апельсиновых зернышек и велел их посадить. Из некоторых зерен выросли деревья, на них созрели плоды. Со временем Герберт стал заядлым коллекционером экзотических растений, приобретая в местных питомниках всевозможные новинки, привозимые из-за границы.

Он тратил массу денег и времени на то, чтобы превратить сад и парковые угодья Астли в самый восхитительный уголок природы в округе. Он нанял лучшего специалиста по ландшафтной архитектуре, мистера Ланселота Брауна, поручив ему облагородить Астли, подчеркнув его естественную красоту. И Браун не подвел. По его указанию там, где некогда лежали болотистые поля и каменистые пустоши, было создано извилистое озеро с островом посередине и небольшими водопадами и гротом на одном его конце. В самом парке, простиравшемся на девять миль, появились пруд с карпами, птичники, липовые и вязовые аллеи. Газоны постригли, высадили рощицы из аборигенных деревьев. Открытые пространства тут и там украшали архитектурные постройки — палладианский[2]мост, фонтан Нептуна, храм Дианы, готические руины, восьмиугольный насосный зал и обелиск. От сада его деда в нетронутом виде сохранились только партеры вокруг дома, да еще оранжерея, ведь этот роскошный ботанический дворец лучше уже не сделаешь.

Герберт и Джошуа любовались идиллической картиной, открывавшейся из окна особняка — зелеными парковыми насаждениями, озером, храмами и аллеями Астли. Внизу с одной стороны находились огороды. У высокой кирпичной стены стояли в цвету ряды абрикосовых, персиковых, айвовых, мушмуловых и других фруктовых деревьев. В центре, образуя сложный геометрический узор, находились партеры с цветами, фруктами и овощами. Дальше вздымался купол оранжереи, половина которой недавно была отдана под ананасную плантацию Сабины Мерсье.

— Парк сегодня чудесен, как никогда, — заметил Герберт, вновь выказывая дружелюбие, поскольку его никто больше не заставлял стоять неподвижно.

Джошуа кивнул. Теперь, оторвавшись от работы, он старался угодить заказчику.

— Как щедра природа! У вас здесь такая красота, сэр! Более роскошного парка я не видел. Что ж, раз здесь мы закончили, а день столь замечательный, пожалуй, возьму-ка я свой альбом и начну делать наброски на воздухе, — объявил он со всей серьезностью.