Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена - [11]

БРОДЯГА: <<смеющийся смайлик>> Ну и где же, в таком случае, вы настолько хорошо выучили русский язык, милая Леди? Восхищаюсь вашими успехами.

ЛЕДИ: <<огорченный смайлик>> Бродяга, вы когда-нибудь говорите серьезно?

БРОДЯГА: <<смеющийся смайлик>> Только по праздникам.

ЛЕДИ: Спасибо, что предупредили. Какой там у нас ближайший праздник — Новый год? Непременно приду посмотреть на зверька редкой породы — «Бродяга серьезный».

БРОДЯГА: Тогда поторопитесь — вид исчезающий. Теряет серьезность с каждым днем.

ЛЕДИ: Постараюсь не опоздать. До встречи!

А сегодня Бродяга какой-то странный. Хотела бы я знать, что у него случилось.

Через пару дней снова объявился Данька — на этот раз без группы поддержки. Очень удивился, увидев свою визитницу:

— Ой, вот она где!

— «А я думал, что забыл ее в пароходстве», — поддразнила я. — Ну, Даня, ты не меняешься. Чего нельзя сказать обо мне.

— Отчего же? Ты по-прежнему разговариваешь цитатами. Это ведь из «Собаки Баскервилей», да?

— Из нее.

Чувствуя себя крайне неловко (все-таки подслушивать нехорошо), я держалась суровее и резче, чем собиралась. Представив Даньку Анне Федоровне, попыталась сразу распрощаться. Но не тут-то было. Уже выходя, он полуобернулся в дверях:

— Миленок, а тебя здесь не обижают? — Я посуровела лицом, но Данька, похоже, не заметил: — Впрочем, у кого же рука-то поднимется на такого маленького зверька!

— Я не маленький зверек, я железная леди, балда!

Не уловив иронии, он изумленно уставился на меня:

— Мил, ты когда последний раз себя в зеркале видела? Ты маленькая, хрупкая и беззащитная.

Теперь оторопела я:

— На себя посмотри! Ладно бы кто другой, а от тебя я таких оскорблений терпеть не собираюсь. Да и других оскорблений, пожалуй, тоже.

— Да в том-то и дело! Со стороны — даже с моей — ты так и выглядишь. Маленькая, серьезная, изо всех сил держишь взрослое выражение лица. Возле тебя даже я кажусь себе почти Кинг-Конгом.

Я недоверчиво оглядела сушеные Данькины стати.

— Так вот почему я постоянно чувствую себя так, будто нахожусь в обезьяннике.

Данька попытался изобразить орангутанга и гулко побил себя в тощую грудь. И откуда он только взялся на мою голову?

— Данька, когда-нибудь я тебя прибью, — беззлобно пообещала я. — Невзирая на хрупкость и беззащитность.

— Мою или твою? — захохотал он.

— Обоих, — отрезала я. — До свидания, дорогие товарищи, до новых встреч.

— Понял! — отрапортовал Данька и исчез.

Закрыв дверь, я подошла к зеркалу. Неужели я в самом деле выгляжу так, как он говорил? Из зеркала на меня глянули настороженные глаза. Тьфу ты! «Хрупкая и беззащитная!» — передразнила я…

Что-то подозрительно часто у меня стали появляться дурацкие поводы смотреться в зеркало. Это не к добру. Или к дождю. Я поежилась. Отвратительная вещь — дождь в декабре.

Ненавижу ходить по магазинам! Из всех способов бездарно потерять время этот кажется мне наиболее утомительным и унылым. Поэтому необходимость поддерживать свой гардероб в соответствии с должностью кажется мне едва ли не самой тяжелой служебной обязанностью.

В Москве меня таскала по всевозможным бутикам Валентина — подруга скорей в силу обстоятельств, чем по зову сердца. После развода, порвав большинство связей, я с удивлением обнаружила, что не скучаю по ней. Но мне никогда не забыть мелькание бесконечных «расцветочек и фасончиков», от которых рябило в глазах. Я начинала смертельно тосковать уже через десять минут, тогда как Валя приходила в полный восторг и была готова часами обсуждать, разглядывать, примерять…

Сегодня же, вернувшись домой, я распахнула створки шифоньера и критически оглядела висящие в ряд костюмчики, блузочки и прочее. Результат озадачивал. Все было на уровне — но не было частью меня. Ничего индивидуального, никакой черточки, характеризующей вещь как мою. Самым печальным было то, что я уже и вспомнить не могла, каким оно было — «мое». Прогнило что-то в Датском королевстве!..

Последний разговор с Профессором оставил неприятный привкус. Сколько раз зарекалась вести подобные споры! Это не моя тема. Что ценно, Профессор не давил меня аргументами — хотя, я уверена, мог с легкостью сделать это. С ним я не только не рисковала быть втянутой в разборку с обидами, но даже имела шанс если и не найти истину, то, по крайней мере, явственно ощутить, что она где-то рядом. Я усмехнулась.

А ведь Профессор, по существу, и не спорил со мной, лишь изредка бросал фразы, достаточные для поддержания разговора. То есть не столько высказывал свою точку зрения, сколько неназойливо вызывал меня на откровенность, исподволь вытягивая мои незамысловатые взгляды. Как я не заметила этого раньше? Мастерская работа!

И все же, все же… Почти в конце разговора я уловила нотки достаточно холодные (причем с обеих сторон), чтобы испугаться. Подумать только! Неужели мы могли поссориться? Верилось с трудом. Тем не менее в следующий раз я обратилась к Профессору нескоро и осторожно.

ТУУ-ТИККИ: Добрый день, Профессор.

ПРОФЕССОР: Здравствуйте, Тикки. Давно поджидаю вас — вы исчезли, не закончив разговора, на полуслове.

ТУУ-ТИККИ: Я сожалею о том разговоре. Думаю, остаться незавершенным было для него наилучшим исходом.