Служанка фараонов - [29]

– Сними с меня ожерелье!

Я не знала, что она хочет сделать, но послушно принялась разбираться в нескольких рядах золотых пластинок и драгоценных камней. Когда же танцовщица закончила танец, царевна встала, подошла к ней и положила ей на плечи царское ожерелье.

Ненадолго все в изумлении замолчали, а потом со всех сторон раздались восторженные возгласы: «Божественная рука! Божественная жена! Ты щедра, как твоя мать, да здравствует она еще тысячи лет! Дочь Амона! Прекрасная дочь Амона!»

Нефру-ра, смущенная громкими криками возбужденных девушек, спряталась за своей покровительницей, которая с удивлением смотрела на все происходящее и не знала, что ей следовало сказать.

Я же переводила взгляд с танцовщицы на царевну, с царевны на танцовщицу, а потом взглянула на свои плечи, которых никогда не касалось ни золото, ни драгоценные камни, и подумала: «Украсят ли когда-нибудь и меня такими же драгоценностями?»

Тотчас же после нашего возвращения глаза Аменет заметили отсутствие украшения на шее Нефру-ра. Она помрачнела.

– Не брани меня, – стала умолять царевна старую кормилицу, – если бы ты только видела, как она танцевала! – И она начала петь: «Раскройтесь, небеса, раскройтесь, выступи, выступи…»

– Неверно, госпожа! – прервала ее старуха. – Говорят: «Откройтесь, небеса, откройтесь, выйди, выйди, повелительница опьянения!»

Произнося это, она то пела, то говорила и раскачивала в такт своим неуклюжим, костлявым телом и рубила воздух пальцами с птичьими когтями. Нефру-ра смотрела на нее и смеялась до слез.

– Ты тоже пой и танцуй! – попросила она. – Тогда я тебе подарю цепь!

Но тут Аменет разом остановилась. Ее лицо, которое, казалось, на мгновение смягчилось, снова помрачнело, и она замолчала.

Танцующая старуха представляла собой такое неописуемо комическое зрелище, что только страх перед ней удержал меня от того, чтобы посмеяться вместе с Нефру-ра. Но теперь, когда она застыла в оцепенении, а Нефру-ра, дразня, потянула ее за платье, так что та вздрогнула, я почувствовала к ней внезапное сострадание и поборола свое недоброе чувство. Может быть, и она когда-то была красива. Может быть, и она тоже танцевала в честь Амона, владыки престолов. Может быть, и ее когда-то держал в объятиях муж и окружали дети. Странно, что Небем-васт никогда мне об этом не рассказывала! Не собраться ли мне с духом и не расспросить ли старуху?

Я не сразу решилась, но эта мысль не давала мне покоя. И вот однажды мы были с Аменет вдвоем в комнате. Солнце только что село, а лампы еще не зажигали. Сумерки скрывали меня от ее острого взгляда – и тогда я спросила:

– Скажи, Аменет, что же у тебя не было ни мужа, ни детей?

От моего вопроса у старухи будто отнялся язык, так что сначала она ничего не могла ответить. Она явно старалась отделаться от меня, но, по-видимому, ее душа все же очерствела не настолько, чтобы не почувствовать участия, прозвучавшего в моих словах. Поэтому она все же ответила тихо и невыразительно:

– Мой муж отправился с отцом Хатшепсут в презренную землю Речену больше я его никогда не видела, А мой сын Пуэмра, второй пророк Амона, главный зодчий бога, и именно ему надлежало бы поручить все храмовые постройки, а не этому Сенмуту, который выманил милость царицы и захватил для себя все должности и почести! – Она огорченно замолчала.

– А ты пела в хоре Амона, когда была молодой?

– Еще бы не пела! Но в мое время еще существовал старый добрый порядок, тогда еще не было в обычае, чтобы дети песка… – Она внезапно запнулась. С шумом выпустила воздух из ноздрей. А затем голосом, совершенно не похожим на тот, что я слышала раньше, сказала: – Иди спать, дитя! Я знаю, как утомляют танцы и пение и взмахи систром.

Тогда я почувствовала, что мне удалось победить ее враждебность.

Мое сердце наполнилось радостью, которая была гораздо больше той, что охватила меня при виде священного танца. «Хатхор, повелительница опьянения! – ликовало все во мне. – Горы и долины должны обняться, когда твой сияющий супруг приближается к твоей красоте! И даже враг протягивает руку врагу, когда аромат твоей цветущей рощи касается его сердца!»

Что это были за слова? Звучали ли они в одной из песен, которые я разучивала в те дни, или сама Хатхор, повелительница пения, вложила их мне в душу?

Я никак не могла заснуть. Уже давно я различала равномерное дыхание Небем-васт, но у меня в висках стучали мысли, в мозгу проносились картины, в ушах звучали песни и среди них все снова и снова, чистая и ясная, как звук арфы:

Хатхор, повелительница опьянения!

Горы и долины должны обняться,

Когда той сияющий супруг

Приближается к твой красоте!

И даже враг

Протягивает руку врагу,

Когда аромат твоей цветущей рощи

Касается его сердца!

Однако все это было лишь подготовкой. Описать сам праздник не хватит слов. Ты, Рени, чтобы посмотреть Праздник долины, переправляешься через Реку на нашем маленьком челне в то время, когда священная ладья, привязанная сзади к царскому судну, уже давно причалила к западному берегу. Ты бываешь счастлив, если сумеешь заметить Доброго бога издали, а благоприятный ветер донесет до твоего слуха слабый звук систра певиц Хатхор.