Служанка фараонов - [18]
Голова у меня горела от слов Небем-васт, к тому же я не все в них поняла; но уже в тот самый вечер я достаточно хорошо усвоила, что за красотой, которой здесь было все окружено, таилось многое такое, что не было ни красивым, ни добрым.
Я научилась держать глаза и уши открытыми, а рот на замке.
Это было труднее всего, но, пожалуй, и важнее всего.
Время от времени мне разрешали сходить к матери. Она также жила в царских владениях, но далеко от дворца, в одной из бесчисленных подсобных построек. В них размещались и скот, и зерно, и мастерские, и прислуга.
От главных зданий они отделялись обширным садом и высокими стенами. В этих постройках не было ни красивых колонн, вырезанных из кедрового дерева, ни расписного каменного пола. Они были сложены из высушенного на солнце кирпича, а пол был из утрамбованной глины. Уже в первый мой приход туда всего лишь через три дня, которые я провела в залах и парадных комнатах дворца, – подсобные строения показались мне маленькими и невзрачными, хотя любой из этих домов был в десять раз больше нашей родной хижины. Так быстро обстоятельства меняют наше суждение.
Моя мать работала вместе с четырьмя другими женщинами в полутемном помещении. Их тела размеренно раскачивались над каменными зернотерками, а хруст зерна был здесь единственным шумом. В помещении без окон царили сумерки, оно едва освещалось через дверной проем.
Я смущенно стояла в углу и никак не могла узнать свою мать. Я надеялась, что она увидит меня и подойдет сама, но вышло не так.
Через помещение прошел надсмотрщик.
– Мели как следует! – крикнул он одной из женщин.
– Я мелю изо всех сил!
– Мели как следует! – крикнул он второй.
– Я делаю, господин, как ты приказываешь!
– Мели как следует!
– Я работаю, чтобы ты похвалил!
– Мели как следует!
Но четвертая женщина, к которой он обратился, никак не откликнулась. Надсмотрщик подошел ближе.
– Ты что, не можешь ответить? Хочешь, чтобы я открыл тебе рот?
И он поднял палку.
– Не трогай ее! – крикнула одна из женщин. – Ведь она немая! Она работает без устали! Она мелет больше, чем любая из нас!
Тогда я узнала свою мать.
Значит, она не смогла выучить чужой язык, а может быть, не захотела? Я остановилась рядом и посмотрела на нее. Я думала, что теперь-то она заговорит со мной, но она упорно молчала.
– Мама! – сказала я наконец и дотронулась до нее. Она обхватила меня своими сильными руками и так крепко прижала к себе, что мне стало больно. И мы без слов поняли друг друга.
Так шли недели, текли месяцы. Все больше привыкала ко мне Нефру-ра. В конце концов я стала прислуживать ей за столом, и не только когда она завтракала вдвоем с Аменет, но даже в тех случаях, когда вместе со всеми придворными она занимала место рядом с царицей. Тогда она, конечно, не разговаривала со мной, на ее губах замирала застывшая улыбка, а в глазах читалась неприступность.
Но зато, когда я распускала ей волосы, подавала таз для умывания или надевала на нее ожерелье, она любила со мной поболтать. Вскоре я уже целиком обслуживала свою маленькую госпожу в ее покоях. Постепенно даже Аменет привыкла ко мне, хотя я очень редко слышала от нее доброе слово.
Небем-васт исполняла поручения вне покоев. Она приносила от садовника букеты цветов, которые полагалось менять каждый день, а из кухни приготовленные блюда. Она заботилась о красках для косметики. Зеркало, у которого сломалась ручка, она отнесла золотых дел мастеру, чтобы тот вставил его в новую оправу. Вот так Небем-васт и сновала по делам туда и сюда, всех знала во дворце и все знали ее.
Язык Небем-васт был таким же проворным, как ее ноги. Обо всех она могла посудачить, и когда вечером мы лежали у себя в каморке, она рассказывала мне удивительные вещи.
Повариха, приготовлявшая сласти, – в дворцовой кухне трудилось много поваров и поварих, и у каждого были свои обязанности: один повар жарил домашнюю птицу, другой – дичь, третий приготовлял салаты, четвертый приправу, – так вот, повариха, приготовлявшая сласти, будто бы завела делишки с садовником, хотя тот был женат и имел двух взрослых сыновей. Небем-васт знала об этом от жены садовника, а та застала парочку за кустом тамариска, который рос в углу дворцового сада. Теперь-то уж она позаботится о том, чтобы повариху выгнали. Ведь это была «та еще штучка», однажды она уже утопила в реке новорожденного младенца! И вот «такую штучку» царица терпела в своем доме!
Жена садовника попросила Небем-васт посвятить в дело Аменет, но Небем-васт этого не сделала. Она объяснила это мне так:
– Знаешь, Аменет – это паук! А я не из тех, кто загоняет других в его сети!
– А разве жена садовника не могла бы сама поговорить с Аменет?
– О чем ты говоришь? Не каждый может подступиться к кормилице царицы!
Не могу точно сказать, потому ли Небем-васт не пожаловалась на кухарку, что не желала добычи для паука, или она преследовала какую-то собственную выгоду. Точно лишь то, что она не раз приносила из кухни сласти, которыми, правда, всегда делилась со мной. Часто, расставляя в вазы принесенные от садовника букеты, она грызла инжир или финик.
Я страшно много воображала о себе, когда она рассказывала мне свои истории, и гордилась тем, что была ее доверенной. Если мы видели, как по залам идет, переваливаясь на своих кривых ногах, Риббо, придворный карлик, она нашептывала мне:
Книги Элизабет Херинг рассказывают о времени правления женщины-фараона Хатшепсут (XV в. до н. э.), а также о времени религиозных реформ фараона Аменхотепа IV (Эхнатона), происходивших через сто лет после царствования Хатшепсут.
Роман Дмитрия Конаныхина «Деды и прадеды» открывает цикл книг о «крови, поте и слезах», надеждах, тяжёлом труде и счастье простых людей. Федеральная Горьковская литературная премия в номинации «Русская жизнь» за связь поколений и развитие традиций русского эпического романа (2016 г.)
Роман «Испорченная кровь» — третья часть эпопеи Владимира Неффа об исторических судьбах чешской буржуазии. В романе, время действия которого датируется 1880–1890 годами, писатель подводит некоторые итоги пройденного его героями пути. Так, гибнет Недобыл — наиболее яркий представитель некогда могущественной чешской буржуазии. Переживает агонию и когда-то процветавшая фирма коммерсанта Борна. Кончает самоубийством старший сын этого видного «патриота» — Миша, ставший полицейским доносчиком и шпионом; в семье Борна, так же как и в семье Недобыла, ощутимо дает себя знать распад, вырождение.
Роман «Апельсин потерянного солнца» известного прозаика и профессионального журналиста Ашота Бегларяна не только о Великой Отечественной войне, в которой участвовал и, увы, пропал без вести дед автора по отцовской линии Сантур Джалалович Бегларян. Сам автор пережил три войны, развязанные в конце 20-го и начале 21-го веков против его родины — Нагорного Карабаха, борющегося за своё достойное место под солнцем. Ашот Бегларян с глубокой философичностью и тонким психологизмом размышляет над проблемами войны и мира в планетарном масштабе и, в частности, в неспокойном закавказском регионе.
«Юрий Владимирович Давыдов родился в 1924 году в Москве.Участник Великой Отечественной войны. Узник сталинских лагерей. Автор романов, повестей и очерков на исторические темы. Среди них — „Глухая пора листопада“, „Судьба Усольцева“, „Соломенная сторожка“ и др.Лауреат Государственной премии СССР (1987).» Содержание:Тайная лигаХранитель кожаных портфелейБорис Савинков, он же В. Ропшин, и другие.
В 1977 году вышел в свет роман Льва Дугина «Лицей», в котором писатель воссоздал образ А. С. Пушкина в последний год его лицейской жизни. Роман «Северная столица» служит непосредственным продолжением «Лицея». Действие новой книги происходит в 1817 – 1820 годах, вплоть до южной ссылки поэта. Пушкин предстает перед нами в окружении многочисленных друзей, в круговороте общественной жизни России начала 20-х годов XIX века, в преддверии движения декабристов.
Хосе Протасио Рисаль Меркадо и Алонсо Реалонда — таково полное имя самого почитаемого в народе национального героя Филиппин, прозванного «гордостью малайской расы». Писатель и поэт, лингвист и историк, скульптор и живописец, Рисаль был, кроме того, известен как врач, зоолог, этнограф и переводчик (он знал более двух десятков языков). Будущий идеолог возрождения народов Юго-Восточной Азии получил образование в Манильском университете, а также в Испании и Германии. Его обличительные антиколониальные романы «Не прикасайся ко мне» (1887), «Флибустьеры» (1891) и политические памфлеты сыграли большую роль в пробуждении свободомыслия и национального самосознания филиппинской интеллигенции.
В настоящем издании публикуются в новых переводах два романа первой серии «Национальных эпизодов», которую автор начал в 1873 г., когда Испания переживала последние конвульсии пятой революции XIX века. Гальдос, как искренний патриот, мечтал видеть страну сильной и процветающей. Поэтому обращение к истории войны за независимость Гальдос рассматривал как свой вклад в борьбу за прогресс современного ему общества.
Историко-приключенческий роман-трилогия о Молдове во времена князя Штефана Великого (XV в.).В первой части, «Ученичество Ионуца» интригой является переплетение двух сюжетных линий: попытка недругов Штефана выкрасть знаменитого белого жеребца, который, по легенде, приносит господарю военное счастье, и соперничество княжича Александру и Ионуца в любви к боярышне Насте. Во второй части, «Белый источник», интригой служит любовь старшего брата Ионуца к дочери боярина Марушке, перипетии ее похищения и освобождения.
Роман о национальном герое Китая эпохи Сун (X-XIII вв.) Юэ Фэе. Автор произведения — Цянь Цай, живший в конце XVII — начале XVIII века, проанализировал все предшествующие сказания о полководце-патриоте и объединил их в одно повествование. Юэ Фэй родился в бедной семье, но судьба сложилась так, что благодаря своим талантам он сумел получить воинское образование и возглавить освободительную армию, а благодаря душевным качествам — благородству, верности, любви к людям — стать героем, известным и уважаемым в народе.