Слушаю и повинуюсь - [9]

Я обняла спящего господина, погладила его по щеке, а он совершенно по-детски причмокнул губами. Возникло желание дать ему что-либо в эти самые мягкие губы, чтобы он как теленок прижался к материнскому вымени и…

— Гуля, не забывай, что он должен по своей воле возжелать тебя! — напомнил Масуд.

Я недовольно кивнула и мы с Артемом ибн Петром начали вытягиваться в носик лампы. Да, черный крыс прав — я не могу опоить, очаровать господина, чтобы воспользоваться его заряжающим волшебством. Человек должен по своей воле захотеть поцеловать меня, огладить мои перси, пройтись по округлым, как пустынные барханы, бедрам. Он должен сам, а не при помощи посторонних сил.

Уложив спящего Артема на кровать, я тихонько положила диск на проигрыватель. Начало есть, теперь осталось привести даму сердца в дом к моему господину.

Я посмотрела, как он спит, засунув большой палец в рот. Вроде бы взрослый, но такой беззащитный, как младенец. Я погладила его по волосам, и Артем улыбнулся во сне.

— Давай я ему маркером под носом усики намалюю, как у фюрера? — предложил возникший из ниоткуда Масуд. — Или хрен на лбу? А что — проснется и поржет в ванной…

— А если он не пойдет в ванную? — спросила я.

— Ну, тогда поржут у него в офисе, — пожал плечами крыс.

— Нет, не надо этого делать. Масуд, я так устала проводить дни и ночи в лампе… Я устала летать бесплотным духом… В конце концов, я женщина! Я хочу детей иметь, знаешь, как тяжело полторы тысячи лет видеть счастье на лицах людей и понимать, что только семь желаний отделяют тебя от такого же счастья?

— Да на фига тебе эти спиногрызы? Пищат, кричат, какают, в общем, делают тоже самое, что и я. А когда подрастут, то станут шляться, грубить, посылать на три буквы. Я же лучше ребенка — я тебя давно знаю, могу испортить жизнь так, что ни одному спиногрызу не под силу. Хочешь, заражу тебя андалузской чесоткой, и ты покроешься фиолетовыми чирышками? А что? Зато найдешь себе занятие и будешь кайфовать, когда почешешься…

— Как был ты рабом, так рабом и остался, — покачала я головой. — Всё время стараешься угодить.

— Я не раб! Я помощник… — взвизгнул крыс.

— Да ну тебя, — отмахнулась я от Масуда.

Ну, откуда же я могла знать, что наша обычная перепалка перерастет в нечто большее? Ну, поругались, с кем не бывает за полторы тысячи лет, но сейчас в крыса словно что-то вселилось. Возможно, это накопились прошлые обиды, и он решил их сейчас выплеснуть.

Не самое лучшее время он выбрал для выплескивания. Я думала о детях, и недоступное для меня чувство материнства разжигало недовольство в душе.

— Ты снова машешь на меня рукой, Гуля! — вскрикнул Масуд. — А ведь я именно из-за тебя тут торчу. Я мог оттрахать тысячи других баб, а ты…

— А я всего лишь была женой персидского царя. Я не тысячи других баб! Не забывайся, раб! — Масуд надавил на больную точку, сравнив меня с другими.

— Я не раб!!! — гневно пропищал Масуд.

— Ты всегда был рабом! — показала я язык. — И моя маленькая милость даровала тебе вечную жизнь. Не забывайся, раб.

Он подскочил ко мне и попытался цапнуть за ногу. Закругленным носком туфли Масуд получил в лоб и отлетел на подоконник. Снова стойка в стиле Брюса Ли, а потом маленький метеор кинулся в атаку.

На этот раз ему удалось поцарапать мне лодыжку. Я взвизгнула от боли и запустила крысом через всю квартиру.

— Джеронимо!!! — проорал Масуд, прежде, чем распластался по стене.

— Будешь знать, как нападать на свою госпожу! — рявкнула я, когда крыс поднялся с пола и сел, мотая башкой. — В следующий раз превращу тебя в верблюжью лепешку и будешь вонять до тех пор, пока не выбросят… Знай своё место, раб!

Конечно же я не могла превратить его во что-либо другое, но поугрожать-то я могла!

— Я! Не! Раб! — пискнул Масуд и молнией метнулся обратно.

Он не нападал на меня, а по широкой дуге обежал и кинулся к проигрывателю.

Слишком поздно я поняла, что крыс собирается сделать. Он оказался возле диска раньше, чем я смогла что-либо предпринять.

— Вот тебе! — пискнул он и начал проводить когтем по диску, царапая его.

Я пнула воздух, украшенная самоцветами туфля соскочила с ноги и ударила крыса в многострадальный лоб. Масуда отнесло в сторону, но его коварство принесло плоды — диск наполовину был испорчен. Узкая царапина начиналась от дырки и продолжалась на ширину двух пальцев.

— Ах ты ослиный хвост! Да чтобы шайтан зажарил тебя на вертеле и откусывал по кусочку каждые полчаса! — воскликнула я, осматривая ущерб.

— Да чтобы твои титьки упали на пол, и ты постоянно о них спотыкалась! — пропищал Масуд.

— Ты глупая крыса! Мы же могли исполнить все его желания и разбежаться, а теперь…

— Насрать мне на этого лоха! Были другие, будут новые! А тебе это будет уроком, сумасшедшая баба!

— Да ты… Да ты… — я задохнулась, придумывая самые страшные проклятия, которые можно скинуть на мохнатую башку маленького наглеца.

— Жопой нюхаешь цветы! — крикнул в ответ Масуд и ловко увернулся от второй туфли. — Ах вот ты как… Гулька, я испорчу все твои желания, чтобы знала, как обзываться.

Он истончился, вытянулся струйкой и втянулся под плинтус.

Я присела на стул, всё также сжимая в руке испорченный диск. Может… может… Я попробовала вставить диск в проигрыватель. Музыкальный аппарат тихонько поучал, а после полилась красивая мелодия.