Слушайте птиц на рассвете - [10]

- Как бы узнать, отчего сантехник не идет и когда будет? Я ему и аванс заплатила, а его все нет.

- Ну и правильно, что нет. Зачем деньги давали? Он в запой ушел. Вы у нас ветеран войны, вам бесплатно должны сделать. Другим - за деньги, а вам за так, потому что родину защищали.

- Вот забесплатно я все лето и жду. А сантехник сказал: доплатишь - мы мигом.

- Он скажет! Что же я могу, если вы сами своих прав не знаете?

- Ну, и что теперь? Когда ждать?

- А я откуда знаю? Если через неделю гаечный ключ в руках держать сможет, придет. А когда сделает - неизвестно. У него таких отложенных заказов, знаете, сколько?

- Может, кого другого?

Техник-смотритель с досады даже по толстым ляжкам себя хлопнул.

- Кого?! Молодежь такую сложную работу не потянет, а опытные отвалили туда, где зарплата побольше. Вы знаете, сколько у нас платят?

- Нет, - испуганно сказала Анна Васильевна. - А помните, Стасик был?

- Стасик ваш на водоканале вкалывает, там сверхурочные хорошие.

Так и ушла Анна Васильевна ни с чем. Ночью, подумав, приняла решение: все равно деньги платить придется, так лучше обратиться к Стасику и пусть сделает как следует. На водоканале плохих мастеров не держат, там аварии случаются постоянно: водовод строили еще до войны и с тех пор не меняли, только латали, где прорвет.

Станислав Ольгердович Понятовский, неулыбчивый слесарь-сантехник

5-го разряда, высокий, худой и жилистый, имел осанку гусара, одевался чисто и аккуратно, даже с некоторым шиком, правда, летние туфли без задников по обычаю южан носил на босу ногу, не смущаясь желтыми панцирными ногтями и заскорузлыми пятками. Держался он высокомерно и предельно вежливо, ко всем, кроме детей, обращался на "вы". Это вызывало у окружающих смешок язвительный, но скрытый, ибо Стасик вспыхивал мгновенно и дрался, словно бойцовский петух, до крови.

- Ах ты, пся крев, матка боска ченстоховска! - кричал он, выдавая сразу все польские слова, которые знал.

Русского мата он не употреблял принципиально, поэтому не мог разрядиться с помощью ругательств и дальше в ход шли кулаки. Отец Стасика боец Гвардии Людовой, лечился в том же госпитале, что и Сенечка, и тоже осел на Кавказе. Воспитывали польского мальчика русская улица и система профтехобразования. Устроившись в жилконтору на должность водопроводчика, парень пил порядочно, но алкоголиком не стал, оказался крепок. Лет в тридцать его, заядлого и нелюдимого холостяка, женила на себе широкобедрая армянка Ася, не первой молодости и без двух передних зубов: прежний муж выбил, а вставить - ей в голову не приходило. Работала она в той же конторе на приеме заявок и скиталась по углам с маленьким сынишкой. Поселившись в квартире Понятовского, армянка создала ему домашний уют, перевела на хорошее место, вкусно кормила и к ужину наливала стопочку качественной водки. Одну. В крайнем случае две. Стасик разбаловался. Теперь с приятелями выпивал редко и только после трудной смены, а не как конторские, которые уже с утра лыка не вяжут.

Анна Васильевна попросила жену Понятовского, чтобы зашел посмотреть на фронт работ и договориться о цене. Ася левые заработки мужа приветствовала, и он явился в тот же вечер, абсолютно трезвый, долго, сосредоточенно осматривал батарею, что-то измерял рулеткой. Наконец изрек:

- Я человек занятой, быстро не обещаю - авралы частые, вызывают даже ночью. Но сделаю на совесть.

Анна Васильевна так обрадовалась определенности, что чуть не забыла спросить - сколько будет стоить. Однако Стасик свое дело знал досконально.

- Так, - стал загибать он пальцы, - нарезать две трубки, купить два тройника и два схода, привезти радиатор из Адлера на попутке - это только подготовка, здесь, на месте, возни на целый день. В общем, полтора куска, хозяйка.

Хозяйка ахнула:

- Это ж целая пенсия! А работы на несколько часов!

- Так ведь работы, мамаша, работы! И еще подготовка. А не хочешь, не надо.

- Хочу. Но ты мне уж тогда на кране в ванной прокладку смени, а то капает, и мойку в кухне проверь - чего-то там снизу подтекает.

- Да за милую душу!

Так что Анна Васильевна - делать нечего - согласилась. В конце концов, от нее требуются только деньги, а все заботы слесарь берет на себя. Это дорогого стоит.

Трубы Стасик на следующей неделе нарезал и занес, еще через несколько дней приволок тяжеленный радиатор, за покупки она ему по чеку заплатила - и все! Исчез слесарь Понятовский с горизонта напрочь. На звонки отвечал сынишка: папа на срочном вызове, или уехал в Лоо к больному отцу, или пошел в магазин, но чаще к телефону вообще никто не подходил. Анна Васильевна, испугалась, что слесарь ее морочит, а отопительный сезон не за горами. Да и устала она все время думать о радиаторе. Из-за него по ночам убегали приятные воспоминания, которые давно стали ее частью, причем лучшей частью, и одни только и держали ее на земле, поскольку убеждали в том, что жизнь она прожила достойную.

Лежа с закрытыми глазами, она любила не спеша, в подробностях представлять свое довоенное детство, родителей, пустоватую московскую квартиру с недорогой скрипучей мебелью, редкие маленькие радости вроде новых туфель или головного платка к празднику. Достаток в семье был скромный, тогда все так жили, но никому не завидовали и ничего невозможного не желали. Теперь дети другие пошли. Вон дочка соседки Вали - из-за стены хорошо слышно, - обливаясь злыми слезами, стучала кулачком по столу и кричала на мать - платье, видите ли, на выпускной бал ей купили дешевое, у других лучше. В воспоминаниях Анны Васильевны дети такими не были. И ее сын хорошим человеком вырос. Стасик, конечно, человек молодой, на молодых полагаться опрометчиво, в них обязательности нет. Но этот говорит мало и выглядит серьезным, только странно, что такие деньжищи заработать не спешит. Неужели подведет? Действий его она ни понять, ни объяснить не могла.