Слухи - [51]

— Вы вознеслись ужасно высоко, не так ли?

У Лины дух захватило от такой наглости. К лицу прилила краска. И тут она узнала бесшабашную усмешку и карие глаза Тристана. Свет вдруг стал нестерпимо ярким. Лина инстинктивно сделала шаг назад.

— Где вы раздобыли эту униформу?

— О, вы меня недооцениваете, моя Каролина, — ответил он все с той же улыбкой. — Кажется, вечер у вас прошел успешно.

— Да, — ответила Лина, начиная приходить в себя. — Он пригласил меня выпить бренди.

— Хорошо! Скоро он будет наш. Но будьте осторожны — не позволяйте ему слишком много, иначе все пропало.

— Не позволю.

— И ради бога, подыщите новую подругу. То, что вас видят с этой разведенной дамой, миссис Карр, еще хуже, чем если бы у вас совсем не было подруг.

Интересно, как он узнал про миссис Карр?

— Я это запомню.

— И не говорите слишком много, а то выдадите себя.

— Да, конечно.

— И главное, только притворяйтесь, что пьете, но лишь пригубите. Пусть он напьется, а вам нельзя.

Лина кивнула и продолжала кивать, пока Тристан не остановил ее. И тут он сделал то, чего она никак не ожидала: шагнул к ней и поцеловал в губы. Он прижал ее к стенке лифта, обитой кожей. Это был ее первый поцелуй. Она сотни раз воображала, как Уилл целует ее, но воображаемые поцелуи не шли ни в какое сравнение с настоящим: словно целый букет цветов распустился на солнце. Когда лифт остановился на девятом этаже, дёрнувшись, ее платье было в полном порядке, и она вышла из лифта, не оглядываясь.

— Будьте готовы, мисс Брод, — сказал ей вслед Тристан, когда она направилась к своему номеру. — Скоро я сделаю свой следующий ход.

Лина сама себе удивлялась. Она была удивительно спокойна для девушки, которая только что впервые поцеловалась. Она почти не пила бренди, в то время как мистер Лонгхорн пил с удовольствием. Она очаровательно улыбалась, слушая его рассказы о принадлежавших ему поместье и яхте, а также о тех деловых партнерах, которые особенно ему наскучили. Хотя Тристан только что дал ей указания, все же Лина считала, что своими хорошими манерами обязана Элизабет. Ну и пусть! Элизабет достаточно ею попользовалась, и только справедливо, если Лина получит что-нибудь взамен.

— Я бы хотел свозить вас в Париж… — сказал мистер Лонгхорн, который много рассказывал ей о Париже.

Он лениво развалился, вытянув длинные ноги. Бархатный смокинг несколько более темного оттенка, чем тот, который был на нем, когда они познакомились, обтягивал довольно объемистое брюшко. Он на минуту отложил сигару, за что Лина была благодарна. Никто в доме Холландов не курил — разве что иногда Эдит, сестра мистера Холланда, да и то тайком, поэтому Лина не привыкла к запаху табачного дыма.

— Париж, — продолжал он задумчиво, — сколько там было хорошего!

Они сидели на роскошных коричневых креслах перед растопленным камином в гостиной апартаментов Лонгхорна. На столике между ними стоял хрустальный графин, а на заднем плане суетился слуга Лонгхорна. Лина не знала, который час, но ей казалось, что уже поздно и в это время она обычно уже спит.

— Но ведь не всё хорошее, — сказала Лина.

— Да, не всё, — весело согласился мистер Лонгхорн. Морщины на его лице обозначились резче, и он тряхнул головой. У него были густые седые волосы. — Конечно, не всё! Но я был тогда молодым, поэтому мне кажется, что это были лучшие времена.

Лина вежливо улыбнулась. Следуя совету Тристана, она больше помалкивала, и Лонгхорн явно это одобрял.

— Смотрите, каким я был в молодости!

Он указал на стену, увешанную портретами, на которые Лина бросила беглый взгляд, входя в номер. Она подумала, что это его знаменитая коллекция красавиц. Но когда она встала и подошла поближе, то увидела, что на одном из этих портретов в золоченых рамах изображен мужчина лет двадцати с небольшим. У него была грива черных волос и прекрасной формы нос. Но она узнала высокие скулы и игривые глаза и поняла пристрастие мистера Лонгхорна к старомодным воротникам. Глядя на этот портрет, Лина пожалела, что первый ее поцелуй был не с таким вот джентльменом.

— Это вы? — прошептала она.

— Да, когда все девушки были от меня без ума. — Мистер Лонгхорн сделал паузу и приложился к бренди. — Надеюсь, вы не сочтете мои слова нескромными, мисс Брод. Но я действительно был таким. Порой я жалею по нескольку раз на дню, что был столь легкомысленным и не женился. Тогда я не был бы сейчас так одинок. Но, оглядываясь назад, я все же не могу не гордиться собой.

— О, ничего удивительного, — Лина слегка покраснела от искренней нотки, прозвучавшей в ее голосе.

Она отвела взгляд от портрета Лонгхорна и начала рассматривать изображения красавиц прошлого и настоящего. Это были акварели и портреты маслом. Ей вдруг захотелось, чтобы ее портрет тоже тут висел, чтобы она была настолько красива, чтобы какой-нибудь художник захотел увековечить ее. Забыв, что она не одна, Лина разглядывала портреты на стене.

И вдруг она увидела Элизабет Холланд. Ее портрет был маленький, в простой черной рамке. Она сидела спиной к зрителю и оглядывалась через плечо с безмятежным видом. Портрет был написан легкими, воздушными мазками. Художник прекрасно передал сходство: это был маленький круглый рот Элизабет, невинные широко расставленные глаза, бледная кожа персикового оттенка у носа и на остром подбородке. На ней было платье из бледно-розового шелка — Лина помнила, как помогала Элизабет надевать его.