Слуги государевы. Курьер из Стамбула - [71]
Уже зима за середину перевалила. Дни стали длиннее. Солнышко все чаще пробивалось. Радовались люди, понимали, что первая зима — самая трудная. Солдаты крестились:
— Слава Богу! Кажись, Митяха и перезимовали. Все капитан наш, спаси Бог, оголодать не дал, да и болящих, почитай, не было.
— В караулы тулупы одевать разрешил, у казаков одолжив.
— Во-во. И не поморозили никого. — Кивал головой старый капрал, ветеран тех походов. — Я-то помню ту страшную зиму, когда первый Оренбург закладывали. Его ныне Орской крепостью кличут. Страх, сколь народу погибло. Сколь в степи замерзло, сколь от голодухи да болезней. И хоронить-то не могли по-людски, сил не было землю мерзлую копать. Так в поле и остались косточками белеть.
— А ты-то как спасся? А, Степанович? — уважительно обращались к старику.
— Не знаю, — пожимал плечами капрал, — Господь миловал. Только руки да ноги поморозил. Думал, не отойдут — лекари отрежут. Так бы и стал калекой безруким, безногим, если б не выжил. Но сподобил Господь, пожалел старика. А молодых сколь погибло… Так что молиться надо! — трубочку раскурил не торопясь. — И за капитана нашего тоже. Бережет он солдата русского. Такое редко я за службу свою видел.
В первых числах марта прискакали три казака из Верхнее-Яицкой от подполковника Арсеньева. Писал он Веселовскому, что князь Урусов немедля требует его к себе, в Самару. Императрица Анна Иоанновна скончалась, но перед смертью повелела присягнуть наследнику, ею объявленному. Иваном III Антоновичем нареченным.
Гарнизон приказано оставить на поручика Гребнева да атамана Могутного. Им и к присяге приводить солдат и казаков надобно.
Стал Веселовский собирать свои пожитки нехитрые: кафтанов зеленых два, камзол один, штаны ветхие тоже одни, епанчи две, шляпа еще одна, две рубашки, полотенец с платками пара набралась, одеяло ветхое, да мелочь всякая. Все, что было с Машенькой нажито, оставил Веселовский там, где и схоронил ее. Ничего не брал с собой. Налегке уехал.
— Далеко собрался, Лексей Иванович? — пригибаясь, чтоб не стукнутся о притолоку, шагнул через порог Могутный. — Эк, черти, дверь низкую сделали.
— В Самару вызывают. Князь Урусов к себе требует. К Арсеньеву, в Верхне-Яицкую приеду, может, чего боле поведает. Вот, — показал на мешок, — собираюсь.
— Понятно…, — протянул сотник, шапку стягивая. На икону перекрестился и пристроился на краю лавки. О саблю оперся. — Казаки сказывают, что там в столицах чой-то творится непонятное. Императрица наша, Анна Иоанновна, померла, кажись, — Могутный опять перекрестился. — Так заместо ее не поймешь кто стал. Казаки, ну те, с Верхнее-Яицкой, сказывают, присягать будем царю новому — Ивану Третьему, Антоновичу, а ен, кажись, младенец ищо.
— Ну и что с того, что младенец? Раз покойной Императрицей определено, значит он и есть Император. — Веселовский сел на лавку напротив. — Что тебя-то, Василий, мучает?
— Да это понятно, что Царь — младенец, — наморщил лоб Могутный, — да казаки сказывали, что регенты там какие-то. То ли херцог вроде был сначала. Не наш. Не русский. Он при покойной Императрице состоял. Поговаривают, по тем самым делам, ну по похабным. Имени не помнят оне.
— Бирон, что-ли? — равнодушно спросил Веселовский.
— Не знаю, Бирон али не Бирон, — Могутный так и сидел, взволнованный от мыслей, что его переполняли.
— А потом, сказывали казаки, мать младенца, ну того, царя нашего нового, навродь, она теперь регент. Вот и непонятно.
— Да какая разница тебе-то, Василий Иванович? — усмехнулся Веселовский. — Мы с тобой служим престолу русскому да Отечеству нашему. А кто там, рядом с троном царским… временщики все. Вон, мой батюшка да брат его при самом Меньшикове состояли. Лучший друг самого Петра Великого был. А где кончил-то дни свои? В Сибири! То-то, — заключил Веселовский. — Не тужи, казак. Служи как служил. — Веселовский поднялся. — Давай прощаться, что ли. Ехать пора.
— Да, — Могутный встрепенулся, вскочил с лавки. — Тут тебе, Лексей Иванович, казаки расстарались, — его голос доносился уже из сеней. — Вот. — Атаман снова появился. — Шубу тебе справили. А то путь дальний, зимний. А ты в епанче одной. Негоже то. А шуба чтоб не мерз, значит. — Протянул подарок.
— Спасибо, казачки, — растроганно принял дар Веселовский. — Благодарю за заботу вашу.
— Да что уж там, — засмущался Могутный, — мы ж сроднились с тобой почти. Это ото всех нас, от казаков, значит, и от солдат тоже. Люб ты всем стал, капитан.
Они обнялись и трижды расцеловались.
— Ну, храни нас всех Господь.
— Береги себя, Лексей Иванович, — атаман внимательно посмотрел в глаза Веселовскому.
Тот взгляд отвел, подумал, в сторону глядя. Затем усмехнулся, сверкнул глазом:
— Посмотрим, казак. На все воля Божия! Не тужи, атаман. Не поминай лихом! — Хлопнул Могутного по плечу и, резко повернувшись, вышел.
— Эх, капитан, капитан, — покачал головой сотник, — вот ведь судьба какая…
Подполковник Арсеньев, комендант Верхне-Яицкой, знал немногим более сотника Могутного. Сообщил лишь, что перед смертью Императрица Анна Иоанновна объявила младенца Ивана Антоновича, сына ее племянницы, наследником Российского престола. Регентом при малолетнем Императоре был герцог курляндский Бирон, но через месяц его арестовали и сослали куда-то. А регентшей стала мать Иоанна Антоновича — Анна Леопольдовна.
«Время греха» — роман о человеческом бытие и деньгах — религии нашего общества, загоняющей всех в глухой тупик безысходности. Сужение ментального пространства смертельно опасно, прежде всего, для женщин, ибо им по природе своей более консервативным, труднее всех вырваться из сжимающих сознание тисков тоталитарной секты нового Вавилона — царства сумрака, вырождения, мерзости, отступничества, разврата, упадка и запустения.
В российской военной историографии «южное» направление всегда довлело над «северным». Между тем, по своей продолжительности войны Руси — России со Швецией превосходят все конфликты с другими неприятелями. Автор книги использовал немало источников, в том числе и новейшие исследования «северных» войн, материалы последних научных конференций, состоявшихся в прошлом, юбилейном, году, когда отмечались и 300‑летие Полтавской «преславной баталии» и 200‑летие завершения семивекового противостояния — Фридрихсгамский мирный договор, по которому Великое Княжество Финляндское вошло в состав России.
Кто они — слуги Государевы? Это офицеры великой армии Петра. Армии, прошедшей через все горнила Великой Северной войны, испившей всю горечь первых поражений и заслужившей фанфары победы в свою честь при Полтаве. Русские офицеры — сыны дворянские Петр Суздальцев и Андрей Сафонов, их воспитатель, старый солдат Афанасий Хлопов, шотландец, профессиональный ландскнехт Дуглас МакКорин, отвоевавший всю жизнь в разных армиях, но признавший, что ему нигде так не было хорошо, как с русскими, — вот те, кто образовал костяк новой армии Петра.
В истории найдется немного сюжетов, более интересных и удивительных, чем возвышение и расцвет Венеции. Роман английского писателя Джорджа Генти «Лев Святого Марка» посвящен самому тяжелому периоду борьбы Венецианской республики за существование, когда ей приходилось одновременно обороняться против соединенных сил Генуи, Падуи и Венгерского королевства. Главный герой романа, молодой англичанин Фрэнсис Хэммонд, случайно оказывается свидетелем заговора против островной республики.
Исторический роман, от которого не оторваться. Мир XVII века, каким его воссоздал наш современник. Пиратские нравы, рабовладельческие суда, очарование странствий – и всё это от первого лица, как в крутой видеоигре. Вот какая удивительная книга у вас в руках!Том Коллинз заглядывает в морскую пучину. И ловит там взгляд – пронзительный, завораживающий. С этого начинаются приключения 14-летнего паренька с карибского острова Невис. Конечно, это взгляд русалки – скульптуры с носа затонувшего корабля. За нее цепляется, спасая свою жизнь, человек, называющий себя Благочестивым.
«След варяжской ладьи» — это второй из шести историко-приключенческих романов о события VII–VIII века н. э, возможно происходивших в верховьях реки Волги. Варяжская дружина берет дань с селения и уводит с собой сестер — Кайю и Эльви. Это видят жители соседней деревни и пытаются их спасти. Пользуясь темнотой, они похищают варяжское судно. Вскоре обнаруживается, что вторая девушка, находящаяся на ладье — это не Эльви, а, очень похожая на нее, дочь варяжского ярла. Вот о тех приключениях, которые выпали на долю участников этих событий и рассказывает этот роман.
Имеет мало общего с жизнью реально существовавшего великого царя и полководца.
Данное произведение является продолжением романа «Операция «ЭЛЕГИЯ». Сентябрь 1941 года. Жестокая война набирала свои смертоносные и разрушительные обороты. Все лето, несмотря на отчаянное сопротивление Красной армии и понесенные большие потери, немецко-фашистские войска продвигались к Москве. Руководством СССР было принято решение о переброске хранившегося в Москве стратегического запаса драгоценных металлов вглубь страны. Главный герой Ермолай Сергеев, выйдя из госпиталя, становится участником спецоперации под кодовым названием «Призрак». Многие силы, включая иностранные, хотели бы заполучить масштабный золотой запас страны.
Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».