Слуги государевы. Курьер из Стамбула - [21]
Была ли то правда, али грезы и выдумки юношеские, Веселовского не интересовало. Он думал, что встретится когда-нибудь на его пути та, ради которой можно будет и в огонь, и в воду, и на плаху. А пока надобно было ему сначала в офицеры выйти. Потому и гнал он от себя мысли любовные, все больше к учебе стремился.
Кадеты, коим учеба в тягость была, в карты да зернь дулись, с офицеров пример беря, иль развлечения на стороне искали. Что запрещено, то сладостно! Коли таким удавалось из корпуса улизнуть, в кабак заходили, бражничали да ссор искали. Дурь молодецкую выпустить. В полках гвардейских, в Петербурге квартировавших, тож немало недорослей дворянских служило. Вот и дрались на смерть с кадетами. Что за нелюбовь у них промеж собой выходила — неведомо сие. Только бились они страшно. У гвардейцев шпаги длинные, а у кадет мечи короткие. Коль кадет первый удар выдюжит, то с ответом худо уже гвардейцу придется. Веселовский в сих забавах не участвовал. Сторонился. Считал — к чему кровь-то проливать свою, русскую. Для Отечества ее поберечь надо. Хотя искусным стал фехтовальщиком. Мишка Репнин, как-то после шпажного боя учебного, к стене приперт был Веселовским. Пот со лба вытирая, заметил:
— Да, Веселовский, проворен ты дюже! Не дай Бог в бою встретиться.
— Ты что, Мишка? — аж оторопел, — мы ж супротив врагов свое искусство оттачиваем. Мы же слуги государевы.
Через год после поступления чуть не сбылась мечта Веселовского о море. Указ вышел о переводе тридцати пяти кадет Сухопутного шляхетского корпуса в Морскую академию. Брали, правда, в основном новгородцев. Это со времен Петра Великого считалось, что на флот надо брать людей из Архангельской и Новгородской губерний. Император покойный полагал, что из них можно было быстрее сделать хороших моряков.
Как уж упрашивал Алеша начальство… Да все бесполезно было. Во-первых, он числился по Санкт-Петербургской губернии, а во-вторых, опять граф Миних вмешался. Каждую треть года кадеты экзамены сдавали своим преподавателям, а в конце года их экзаменовали публично. Полагалось сие делать или в присутствии Императрицы, или при министрах, генералитете и прочих духовных и гражданских знатных персонах.
На том самом первом публичном экзамене Императрицы не было, зато был Миних, который себя считал здесь главным. Цепким взглядом выхватил он из строя кадет Алешу и тут же вспомнил:
— А, Веселовский. Помню. Как учится? — обратился он тут же к генералу Луберасу.
— Преуспевает, в отличие от многих, ваше сиятельство, — склонив голову, тихо и по-немецки ответил ему генерал. Не хотел, наверно, хвалить вслух.
Но Миних был Минихом. Рявкнул:
— Молодец, Веселовский! Я не ошибся. Выйдешь в офицеры драгунские, послужишь, отличишься, а я еще посмотрю, может, тебя в свой кирасирский полк заберу.
Это и определило судьбу Алешину. Как обратился он к ротному командиру капитану Поленсу, что кадет отбирают на флот, тот сразу и вспомнил слова фельдмаршала:
— Ты что, Веселовский, его сиятельство граф Миних сам определил тебе быть в кавалерии. Потому учись еще лучше и в звания выходи офицерские. А флот без тебя обойдется.
Попытался было Веселовский упрашивать Поленса, да бесполезно. Не до кадета ему сейчас было. Накануне два офицера, служивших в корпусе, поручик Штейн и подпоручик Фабер, были у него в гостях. Карты раскинули. Да повздорили. За шпаги схватились. И поручик Штейн возьми и кольни Фабера в левую руку. Рана-то пустяшная, а шуму вышло много. Теперь всех ждал суд. В солдаты угодить можно было. За дуэли да поединки разные по головке не гладили. К тому ж игры азартные, в карты али в зернь, запрещались. И не докажешь, что играли без интереса, не на деньги, а только для удовольствия. До кадета ли было сейчас капитану Поленсу…
Как горевал тогда Веселовский, как обижался на ротного, что даже выслушать не захотел. Да ничего не поделаешь. Так и остался Алеша в корпусе. А друга его Ивана Голенищева-Кутузова, из семьи лейтенанта флота, перевели в Морскую академию. Не сбылась мечта Алешина. Старшим его назначили над семью кадетами, как в учебе преуспевшего. Именовалось это быть «уставщиком в камрадстве», а по-армейски — капральством значит. Видел Веселовский потом Императрицу Анну Иоанновну. Экзерции солдатские ей кадеты демонстрировали, да выездку конную. Алеша вышагивал перед Высочайшими особами с алебардой, а затем в конном строю вольтижировал. Даже удостоился чести приложиться к руке царственной.
Только парадная сторона жизни не прельщала кадета. Проникался все больше долгом своим будущим офицерским. Долгом вечного служения Отчизне. Служения праведного, честного и нелицемерного, не щадя живота своего до последней капли крови. «Врагам же, телом и кровью, в поле и крепостях, водою и сухим путем, в баталиях, партиях, осадах и штурмах, храброе и сильное чинить сопротивление. В чем да поможет мне Господь Бог Всемогущий. Аминь!»
В 1736 году, в связи с войной турецкой, разгоравшейся на южных рубежах, да потерями большими, особливо среди офицеров, состоялся первый выпуск кадет. Как преуспевший в учебе, Алеша был сразу произведен в подпоручики и приписан к Вятскому драгунскому полку.
«Время греха» — роман о человеческом бытие и деньгах — религии нашего общества, загоняющей всех в глухой тупик безысходности. Сужение ментального пространства смертельно опасно, прежде всего, для женщин, ибо им по природе своей более консервативным, труднее всех вырваться из сжимающих сознание тисков тоталитарной секты нового Вавилона — царства сумрака, вырождения, мерзости, отступничества, разврата, упадка и запустения.
В российской военной историографии «южное» направление всегда довлело над «северным». Между тем, по своей продолжительности войны Руси — России со Швецией превосходят все конфликты с другими неприятелями. Автор книги использовал немало источников, в том числе и новейшие исследования «северных» войн, материалы последних научных конференций, состоявшихся в прошлом, юбилейном, году, когда отмечались и 300‑летие Полтавской «преславной баталии» и 200‑летие завершения семивекового противостояния — Фридрихсгамский мирный договор, по которому Великое Княжество Финляндское вошло в состав России.
Кто они — слуги Государевы? Это офицеры великой армии Петра. Армии, прошедшей через все горнила Великой Северной войны, испившей всю горечь первых поражений и заслужившей фанфары победы в свою честь при Полтаве. Русские офицеры — сыны дворянские Петр Суздальцев и Андрей Сафонов, их воспитатель, старый солдат Афанасий Хлопов, шотландец, профессиональный ландскнехт Дуглас МакКорин, отвоевавший всю жизнь в разных армиях, но признавший, что ему нигде так не было хорошо, как с русскими, — вот те, кто образовал костяк новой армии Петра.
1942 год. Рыбинское водохранилище. Над водой возвышаются остовы церквей, по поверхности плавают торфяные острова. Лейтенант НКВД на свой страх и риск на моторной лодке отправляется на поиски немецкого асса, выпрыгнувшего с парашютом из горящего мессершмита. Таково начало романа. Затем действие переносится в дореволюционную Россию. Читателя ждут встречи с идеологом терроризма Николаем Морозовым, с прославленными церковью новомучениками, другими выдающимися людьми. Но главная героиня этой книги – любовь! Она правит миром!Исторические справки, документы позволяют погрузиться в прошлое и, возможно, лучше понять настоящее.
В основе повести — операция по ликвидации банды террористов и саботажников, проведенная в 1921–1922 гг. под руководством председателя областного ЧК А. И. Горбунова на территории только что созданной Удмуртской автономной области. К 70-летию органов ВЧК-КГБ. Для широкого круга читателей.
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из строителей этой империи, участником всех войн, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе «Тигр стрелка Шарпа» герой участвует в осаде Серингапатама, цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура. В романе «Триумф стрелка Шарпа» герой столкнется с чудовищным предательством в рядах английских войск и примет участие в битве при Ассайе против неприятеля, имеющего огромный численный перевес. В романе «Крепость стрелка Шарпа» героя заманят в ловушку и продадут индийцам, которые уготовят ему страшную смерть. Много испытаний выпадет на долю бывшего лондонского беспризорника, вступившего в армию, чтобы спастись от петли палача.
События Великой французской революции ошеломили весь мир. Завоевания Наполеона Бонапарта перекроили политическую карту Европы. Потрясения эпохи породили новых героев, наделили их невиданной властью и необыкновенной судьбой. Но сильные мира сего не утратили влечения к прекрасной половине рода человеческого, и имена этих слабых женщин вошли в историю вместе с описаниями побед и поражений их возлюбленных. Почему испанку Терезу Кабаррюс французы называли «наша богоматерь-спасительница»? Каким образом виконтесса Роза де Богарне стала гражданкой Жозефиной Бонапарт? Кем вошла в историю Великобритании прекрасная леди Гамильтон: возлюбленной непобедимого адмирала Нельсона или мощным агентом влияния английского правительства на внешнюю политику королевства обеих Сицилий? Кто стал последней фавориткой французского короля из династии Бурбонов Людовика ХVIII?
Новый приключенческий роман известного московского писателя Александра Андреева «Призрак Збаражского замка, или Тайна Богдана Хмельницкого» рассказывает о необычайных поисках сокровищ великого гетмана, закончившихся невероятными событиями на Украине. Московский историк Максим, приехавший в Киев в поисках оригиналов документов Переяславской Рады, состоявшейся 8 января 1654 года, находит в наполненном призраками и нечистой силой Збаражском замке архив и золото Богдана Хмельницкого. В Самой Верхней Раде в Киеве он предлагает передать найденные документы в совместное владение российского, украинского и белорусского народов, после чего его начинают преследовать люди работающего на Польшу председателя Комитета СВР по национальному наследию, чтобы вырвать из него сведения о сокровищах, а потом убрать как ненужного свидетеля их преступлений. Потрясающая погоня начинается от киевского Крещатика, Андреевского спуска, Лысой Горы и Межигорья.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.