Слуга государев - [35]
— Повесить суку!
Затем он повернулся и пошел в шатер.
В яме, куда толкнули полураздетую Анку, сидел и хозяин постоялого двора, мрачно уставившись себе под ноги. Обернувшись он увидел окровавленное лицо девушки. Глаза их встретились.
Он встал, подошел к ней. Рукавом оттер кровь с запекшикся губ и покачал головой:
— Эх…дочка прости ты меня. Я во всем виноват. Если б не я не сидеть тебе в яме. Когда стал годами стареть, отдал тебе тот черный плащ, и обрек на погибель. Когда учил я вас, сирот стрелять, месть во мне играла. Да видать силы не равные, супротив царя заговор чинить..!
Анка гордо посмотрела на него:
— Моя месть — это моя месть! Ты тут не причем. А то, что не судьба ему от моей руки сгинуть, значит, бог уготовил ему кару страшнее моей!
Перед самым рассветом пришли солдаты вытянули полячку из ямы и повели к виселице. Старик встал и из ямы следил, как вели ее на казнь.
Из своей палатки, дожевывая на ходу, вышел Меншиков. Кликнул солдат, что вели Анку. Те остановились. Вот ведь дрянь! Посмотрел он на избитое лицо девушки.
— Дрянь! — повторил он вслух сквозь зубы и отвернувшись с брезгливостью пошел дальше. Забил барабан, оповещая о казни. Натолкнувшись на французов, Меньшиков обернулся, в глазах стояли слезы, голос дрожал:
— Гришка со мной в потешных полках с малолетства был! Репнин, помнишь? — Меншиков посмотрел на стоящего рядом генерала. — Ты ж у нас поручиком в роте той был… Э-э-эх!
Генерал не отвечал, мрачно глядя перед собой невидящим взором. Меншиков постоял, дернул в досаде головой, и, уходя, кивнул солдатам.
Палач надел Анке на шею петлю. Другой конец веревки закрепил на седле кобылы и, перекрестясь, стегнул лозой.
Лошадь дернулась вперед, веревка натянулась и подняла Анку вверх.
Де Брезе отвернулся. Раздался гортанный крик. Девушка забилась в конвульсиях и затихла.
Глава шестнадцатая
Во дворце на половине короля, как всегда, толпились придворные, жаждавшие присутствовать на утренней церемонии. Но к королю прошел один лишь секретарь с последней корреспонденцией писем. Позднее мимо них проследовал виночерпий короля шевалье ле Гранье, неся в золотом блюдце угощение для любимой собачки Людовика. Придворные не расходились, гадая, чем вызваны столь существенные изменения в распорядке.
Людовик же, откинувшись в прикроватном кресле с любимой собачкой на коленях, слушал месье Филиппа, казалось, забыв обо всем. Тот зачитывал принесенные корреспонденции и последние новости:
— Ваше Величество, после сокрушительного поражения шведов под Полтавой возрождается Северная лига. К Дании и Норвегии уже присоединились Пруссия и королевство Ганновер…
— Чепуха! — усмехнулся Людовик: они никогда не договорятся!
— По нашим сведениям, — продолжил Филипп, повернувшись к Людовику после ухода слуги, — Шарль Де Брезе участвовал в генеральном сражении и остался жив! Может, судьба благосклонна к нему по воле Господа… -
Филипп сделал ударение на последнем слове и выразительно посмотрел на Его Величество.
Тот бросив остатки мяса в блюдце и спустил собаку с колен. Вытер руки салфеткой. Влетевшая в полуоткрытое окно спальни, выходящей в Мраморный двор, бабочка, и начала отчаянно биться о стекло. Людовик некоторое время наблюдал за ее тщетными усилиями, затем встал, подошел к окну и открыл створку, выпуская насекомое на волю, задумчиво произнеся:
— Судьба изменчива, Филипп!
Выбранная для решающего поединка поляна располагалась в самом центре лагеря, недалеко от места казни Анки. Ее тело все еще висело в петле, выставленное на всеобщее обозрение. Французов провели мимо этого печального места, и Шарль вдруг поймал себя на мысли, что обратно пойдет только один из них. Слишком высоко поднялась волна обоюдной ненависти, чтобы подарить пощаду противнику.
Ла Буш, за внешним спокойствием которого скрывалось чувство, близкое к бешенству, по знаку одного из офицеров, выполнявших роль секундантов, остановился перед шатром Петра.
«Мы похожи на гладиаторов!» — подумал Шарль.
В этот момент появился Петр. Лагерь загудел в приветственном «ура».
Под палящим солнцем уже собрались офицеры, солдаты и маркитантки, прослышавшие о поединке.
Петр сел на приготовленное кресло. Позади устроился Меншиков. Невдалеке встали еще хмельные после вчерашней ассамблеи шведские генералы — горечь поражения поубавилась благодаря поистине царскому радушию Петра. В знак своего уважения он вернул им даже шпаги. Французы застыли перед генералом, жестом призвавшим лагерь к тишине.
Вручив шпаги соперникам, он громко произнес:
— Противники продолжают поединок до смерти одного из них. Если один будет повержен наземь и не сможет драться, то другой вправе добить его.
Французы поклонились царю, затем друг другу и разошлись в противоположные стороны. Они сбросили с себя камзолы и жилеты и остались в одних рубашках. Приноравливаясь к оружию, дуэлянты сделали мах- другой и, завершив короткую разминку, встали один против другого.
Следуя этикету, они вначале поприветствовали царя, потом друг друга. Наконец их шпаги скрестились, и дуэль началась.
Ла Буш атаковал первым. Сделав два выпада, он заставил противника пятится. Шарль уклонился от острия клинка и, воспользовавшись инерцией соперника, пока тот разворачивался, занеся шпагу за спину, рассек Ла Бушу бок. Тот ответил размашистым веером и задел спину де Брезе.
