Случайный ветеринар - [6]
А получив диплом, выпускник вступает в загадочное, отчасти секретное общество. У них свои ритуалы, свой тайный язык, свои умения, удивительные познания, и со стороны иногда кажется, будто их окружает некий магический флер. Встречая коллегу-ветеринара, сразу же чувствуешь родную душу: вас связывает нечто, чего остальным не понять. И если честно, эти самые «остальные» порой кажутся нам маглами. Но учтите, я отношусь к маглам со всем уважением. Большинству из нас ближе Артур Уизли, чем Люциус Малфой.
Все, больше о Гарри Поттере я не упомяну ни словом. Клянусь! Можете спокойно продолжать читать дальше.
Итак, ты решил стать ветеринаром…
Ветеринары любят животных. Это фундаментальная аксиома, точно так же, как летчики любят самолеты, повара любят готовить, а библиотекари обожают книги. Учитывая, как много людей любят животных, желающих стать ветеринаром тоже хватает. Поэтому на поступление в ветеринарный колледж всегда большой конкурс, а значит, принимают туда только отличников. Из этого логически вытекает, что ряды будущих ветеринаров пополняют любители животных, блестяще окончившие школу. Но есть и третья составляющая успеха, о которой многие забывают. На самом деле о ней редко даже говорят, хотя именно она более всего определяет, станут ли эти полные энтузиазма и высоких идеалов студенты ветеринарами, которые любят свою работу, сохраняя энтузиазм и веру в идеалы, или же они разочаруются в выбранной профессии, выгорят и скатятся до цинизма и сожалений.
Эта третья составляющая – любовь к людям. Круглые отличники могут с таким же успехом пойти учиться на медиков, которые лечат людей, однако, увы, многие из них выбирают ветеринарию не потому, что их тянет к животным, а потому, что им неуютно с людьми. И это проблема. Каждому перспективному студенту, приходящему на стажировку в нашу клинику, я говорю: ветеринария – это не про животных, к которым прилагаются люди, это про людей, к которым прилагаются животные. Я говорю им: чем раньше вы это поймете, чем раньше вы с этим фактом смиритесь и начнете получать от него удовольствие, тем скорее полюбите свою профессию.
А знаете почему? Все очень просто. До тех пор, пока собаки, кошки, морские свинки, кролики и все прочие не научатся говорить (и платить) и не станут сами ходить к врачу, нам придется иметь дело с их опекунами и хранителями. Чтобы помочь животному, вы должны внятно и сочувственно общаться с его хозяином. Более того, если даже этот чудесный день доктора Дулиттла наступит, нам все равно придется иметь дело с персоналом клиники. А это уж точно будут люди.
Я много лет возглавляю профессиональную дисциплинарную комиссию и могу утверждать со всей уверенностью: неумение взаимодействовать с людьми доводит ветеринаров до беды куда чаще, чем недостаток хирургических навыков или медицинских знаний.
Стоит вам это понять – и вы увидите, насколько потрясающе интересны люди во всем их чудаковатом разнообразии. И как нам повезло с профессией, ведь у нас есть возможность помогать людям, которые парадоксальным образом раскрываются во всей своей человечности, когда имеют дело с животными. Я с невероятной отчетливостью помню, как на меня снизошло это понимание. Это случилось, когда я собирался войти в клинику со служебного входа. Был солнечный летний день, и, открыв дверь, я поймал себя на том, что предвкушаю встречи с людьми, которые в то время только становились нашими постоянными клиентами, не меньше, чем встречи с их питомцами. Вот тогда-то я и решил остаться практикующим ветеринаром, а не возвращаться в колледж, чтобы заняться научной деятельностью, как планировал изначально.
Но при всем при этом любовь к животным лежит в основе всего. Я часто вспоминаю, как много лет назад нам пришла открытка. Какой-то малыш храбро написал на ней: «Хотю стать ваттом!» Да, я тоже когда-то любил большие мощности, а вместо этого сделался доктором, который лечит животных, и ни разу не пожалел об этом выборе.
Часть II. Искусство ветеринарии
В милю шириной
Когда люди говорят: «Наверное, лечить животных куда сложнее, чем людей», они обычно ссылаются на две особенности нашей профессии. Во-первых, наши пациенты не умеют говорить. (Замечу в скобках: это не всегда плохо. Когда пытаешься разобраться в противоречивых сведениях от хозяина и хозяйки, радует, что хотя бы их кошка помалкивает.) Во-вторых, утверждают эти люди, нам приходится иметь дело с самыми разными биологическими видами. Это верно для профессии в целом, однако в действительности в окрестностях обычно встречается не так много различных животных, как описано в книге Джеймса Хэрриота «О всех созданиях – больших и малых»[4]. Все больше и больше ветеринаров ограничиваются в своей практике несколькими видами. Что, разумеется, все равно больше одного.
Однако чаще всего, когда речь заходит о трудностях нашей профессии, люди забывают о другой ее особенности, которая делает работу ветеринара по-настоящему сложной (но интересной): то, насколько широк круг наших обязанностей. «Человеческий» врач обычно ведет прием как семейный доктор или имеет узкую специализацию, а вот я, будучи ветврачом общей практики, вынужден быть одновременно семейным врачом, терапевтом, хирургом, стоматологом, анестезиологом, рентгенологом, психологом, диетологом, онкологом, кардиологом, офтальмологом, дерматологом, фармацевтом, акушером, педиатром, гериатром и специалистом по работе с людьми, потерявшими близких.
