Случайный рыцарь - [23]

— Прекрати немедленно истерику! — рявкнул на него Максим. — Здесь, по идее, должна быть связь с вашей планетой.

— Все разрушено! Все!

Максим ступил вперед, и перед ним с мелодичным звоном распахнулись двери в зал. По размерам он не отличался от холла. Задрапированные голубым шелком с золотыми цветами стены, горящий камин, сервированный на шесть персон огромный стол. Напротив стола на стене было круглое панно из драгоценных и полудрагоценных камней, изображающее карту звездного неба. Штук полтораста из них светились, и Максим догадался, что они обозначают владения Её Высочества. Часть панно была залита красным вином, а внизу, на полу, валялась разбитая бутылка «Бордо».

— Здесь что-то случилось, — пролепетал обезумевший от горя бывший двойник вождя мирового марксизма.

— Но что, что?

— Все еще горячее — заметил Тофик, осматривая стол.

— Где мое место? — спросил Максим у Магга.

— По правую руку от Её Высочества. Вот здесь, во главе стола.

— Значит, так, — сказал Максим, занимая свое место.

— Королевский обед в мою честь состоится, даже если нас при выходе из замка расстреляют в упор из полевых орудий. Прошу наполнить бокалы! Тофик и Магг послушно наполнили.

— А это что? — спросил Максим, доставая из-под своего прибора янтарный медальон, точь в точь повторяющий панно на стене. Только вместо камней в нем горело и переливалось полтораста звездочек.

— Это знак королевской Власти! — прошептал Магг.

— Очевидно, принцесса в большой опасности. Она оставила его тебе, благородный Ки-ихот, чтобы обезопасить тебя и помочь тебе в твоих дальнейших подвигах. Его владельцу повинуется каждый из свободных подданных, независимо от своего положения и статуса.

— Я не знаю вашего этикета и традиций, — сказал Максим, поднимая тяжелый бокал. — Но раз за столом нет Её Высочества, я предлагаю первый тост за любовь и мою несравненную Дульси!

Книга вторая Выпавшая из седла

Глава 1

От немилосердной жары запах гниющих водорослей, тины и дохлой рыбы стал таким жутким, что у Дульси закружилась голова.

Убивает еще и монотонность работы. Нагнуться, перевернуть валун, который, кажется, буквально врос в грязь, присесть и быстро выбрать белые личинки эмнуса пресмыкающегося, пока они не успели на свету зарыться в грязь поглубже. Каждую ополоснуть в ведре и бросить в другое — с чистой водой. Потом перенести ведра к соседнему валуну, перевернуть его и в той же последовательности повторить все операции. Только в том случае, если валун по размерам больше, чем три головы, разрешается позвать на помощь соседку. Запрещается все остальное: садиться на валуны и отдыхать, разговаривать с другими сборщиками, оставлять невыбранные личинки… И так целый день с коротким перерывом на обед, когда им привозят баланду. Кроме того, первые дни Дульси не могла побороть брезгливость — личинки эмнуса, по сути короткие черви в палец толщиной, скользкие, омерзительно изгибающиеся в руках, а иногда и попискивающие, — но потом привыкла и даже, если удавалось пару штук украсть и высушить на солнце, с удовольствием ела с подругами этих тварей по вечерам в бараке.

«Высокие звезды! Я сейчас умру! Кружится голова, подгибаются ноги. Сейчас упаду — и не встану».

Дульси присела на большой валун, попробовала отрегулировать прерывающее дыхание: она молодая и сильная, сердце бьется ровно, слабость отступает…

И тут ее плечи перепоясала кожаная плеть. Так жгуче и больно, что Дульси, вскрикнув, отлетела в сторону, упала коленями в болотную жижу.

— Грязная рабыня, — загремел над ней голос надсмотрщика Гермы. — Ты опять вообразила себя Её Высочеством и решила отдохнуть?! За работу, потаскуха, иначе я распишу плетью всю твою спину! А после захода солнца, когда все пойдут на ужин, ты мне соберешь урожай еще под двадцатью камнями.

И Герма, огромный волосатый толстяк, чья одежда состояла только из кожаных шорт и сапог, довольно расхохотался.

К Дульси подбежала верная Джи, которая ворочала валуны справа от нее, помогла госпоже подняться.

— Как ты смеешь, подонок, так обращаться с Её Высочеством?! — закричала девушка, медленно приближаясь к надсмотрщику. Глаза ее гневно сверкали, черные волосы растрепались, а полусогнутые руки хищно протянулись вперед, готовые вцепиться в горло обидчика госпожи. — Как только нас отсюда освободят, я сама придумаю тебе, мерзкое животное, самую страшную и мучительную казнь! Трепещи, негодяй!

Джи, тоненькая и смуглая, напоминала в своем праведном гневе маленького зверька, чье сердце не знает страха перед лицом любой опасности.

Жирный рот Гермы, который от нечего делать пожирал на дежурствах личинки эмнуса живьем, расплылся еще шире.

— А, Первая Подруга… Как же вы умудрились сбрендить вдвоем и одновременно? Так веселее, что ли? Впрочем, — Герма рыгнул, и его по-бабски отвисшие груди заколыхались над туго набитым животом, — забавляйтесь как хотите. Мне все равно, кем вы были в своей прежней жизни. Хоть в самом деле принцессой и первой дамой двора. Здесь вы, запомните, грязные рабыни — и только. А я ваш бог и судья.

Герма снова смачно рыгнул, посмотрел на Дульси. и Джи чуть ли не благосклонно.

— Не буду врать, — заявил он, поигрывая плетью. — Хоть вы и грязные рабыни, но на вид обе весьма аппетитные. Особенно принцесса… Я помогу твоей хозяйке, Джи, — вмиг избавлю ее от головокружения и слабости. У нее белая нежная кожа, как у эмносов, а я до них, тебе известно, большой охотник… Сегодня я занят, но завтра или послезавтра ночью я вылечу тебя, Дульси. У меня здесь самое мягкое ложе и самый твердый…