Случайный мир - [35]

Почва под ногами вдруг резко качнулась, и Ксермет грузно обрушился в ручей, окатив остальных фонтаном холодных брызг.

– Уходите. Азиз, уходите, это приказ, – пробормотал он себе под нос, шевеля онемевшими губами по мокрой земле.

– Здесь есть щель в горе, уходит глубоко внутрь, – донесся голос Раввана откуда-то сбоку.

– Тебе только бы по щелям прятаться, трус! – раздался разгневанный голос Азиза. – Иди сюда и бейся как легионер! Макхэкв, я не знаю, кто ты или что ты такое, но если ты с нами, то я почту за честь умереть рядом с тобой.

Ксермет встал на четвереньки. Макхэкв подошел к Раввану и заглянул в узкую трещину в скале рядом с ручьем.

– Уходи, Азиз, все уходите. – Ксермет посмотрел в сторону Азиза. От поворота головы фигура его товарища описала большую дугу в воздухе и вновь опустилась на землю. В висках у Ксермета застучало, и он почувствовал сильный приступ тошноты.

– Азиз, это может сработать, там пещера, большая. Они не замечать. Мы тащить его. Это не стыдно прятаться, когда битву выигрывать невозможно.

Ксермет вновь почувствовал вязкую текучесть почвы под ногами. Сильные руки держали его с двух сторон, и он почти парил в воздухе. Я лечу. Голова Ксермета упала на грудь, и перед глазами повисла непроглядная тьма. Откуда-то издалека до него донеслись разъяренные нечеловеческие крики.

Глава 12 Пять актов творения

Ксермет сидел в маленькой комнатке дебтеры Аваки и делал сосредоточенный вид. Он пытался изо всех сил показать своему учителю, что внимательно слушает. Несмотря на все старания, взгляд его то и дело блуждал по комнате, с тоской останавливаясь на узком проеме окна, за которым свистел холодный зимний ветер.

– Как ты уже знаешь, – продолжал дебтера Аваки, – бог создал девять миров. Сначала великий Алатфар пребывал в темноте хаоса, и сам он был этим хаосом и всеми вещами вне его. Усилием воли великий Алатфар, незримый и всеобъемлющий, вечно существовавший и вечно пребудущий, сотворил из темного хаоса Шар Первоздания. Этот шар был бесконечно малым и в то же время бесконечно тяжелым. Алатфар сосредоточил в нем все вещи, которые когда-либо были и которые когда-либо будут, а затем разорвал его изнутри на мелкие кусочки. Эти осколки разлетелись по всей вселенной далеко-далеко и стали звездами. Это был первый акт творения Алатфара. Тогда взглянул он на темные холодные звезды, разбросанные по темной бесконечности, и вдохнул в них свет и тепло, совершив тем самым свой второй акт творения. Дальше он вырвал из горящих звезд куски обожженной глины, которые находились в недрах звездного огня, и в результате этого третьего акта творения возникли миры. Числа звездам и мирам нет, как нет и предела у самого Алатфара, который нигде сам не присутствует и в то же время находится везде.

Ксермет нетерпеливо заерзал на стуле. Сколько раз он мне все это уже рассказывал. Да и не только он. Тем не менее Ксермет счел разумным промолчать. Он вновь представил себе Алансу, младшую дочь цефейского князя.

Официальная версия гласила, что к ним в гости приехала дальняя кузина отца, Эйна, которая происходила из обедневшей ветви его рода. С собой она привезла двух дочерей – Алансу и Мейсу. Однако Ксермет с Джадом сразу же сопоставили появление гостей с услышанным ими в подземелье и поняли, кто на самом деле перед ними.

Насколько Ксермет помнил из своих уроков, жену и дочерей цефейского князя звали как-то по-другому. Как именно, он вспомнить не мог, ну да он ничего и не имел против вымышленных имен. В какой-то мере Ксермет даже был рад, что его отец принял такие меры предосторожности.

К тому же даже Джад, который обладал лишь ограниченной склонностью к сложным политическим умозаключениям, признавал, что ситуация была более чем щекотливой. Дедж Зандр был всего-навсего правителем Саифии. При этом он не счел нужным уведомить собственного короля о том, что оказывает прием семье цефейского князя, который находился в состоянии войны с Акамарской империей. Не говоря уже о том, что шурин акамарского императора Аниго проводил время в его темницах в самой что ни на есть сомнительной компании.

Княжеское семейство прибыло в сопровождении небольшой свиты, порядка десятка человек. Все они были одеты как простые домашние слуги, но, судя по их внешнему виду и манере держаться, Ксермет решил, что перед ним хорошо подготовленные воины.

Эйна была грузной женщиной. Она передвигалась с трудом и страдала одышкой, но при этом была наделена отменным аппетитом. Одевалась она скромно, без излишеств, однако все ее манеры (как бы она ни старалась их скрыть) выдавали в ней женщину, всю свою жизнь привыкшую приказывать и не сильно считаться с чужим мнением.

В первый день их приезда Зандр устроил небольшой пир в их честь. Ксермет сидел недалеко от отца, за главным столом. Княжны расположились на месте для почетных гостей, однако младшая дочь, Аланса, ушла практически сразу, сославшись на неважное самочувствие.

Во время обеда Ксермет с интересом наблюдал, как княгиня Эйна поглощает одно блюдо за другим, и мысленно отпускал про нее не самые лестные замечания. В какой-то момент княгиня почувствовала на себе его взгляд. В этот момент Ксермет впервые разглядел ее глаза, и ему стало ужасно неловко и стыдно перед самим собой за свои мысли и преждевременные суждения.