Случайные попутчики - [39]

Элис Леффингуэлл, он с мамой и экипаж из четырех человек, включая двух пуэрториканцев, отплыли на Гаити в середине января на паровой яхте «Сказочный Принц», которую Элис всю осень и зиму выцарапывала у бывшего мужа. Этим плаванием она отпраздновала свой третий развод; Бруно с матерью были приглашены заблаговременно за несколько месяцев. Удовольствие, что Бруно получал от плавания, вдохновило его первые дни напустить на себя равнодушную и скучающую мину. Никто не обратил на это внимания. Элис и Элси все дни и вечера болтали в каюте, а по утрам отсыпались. Чтобы оправдаться в собственных глазах за радость, какую он испытывал вопреки унылой перспективе — проторчать целый месяц на яхте в обществе старой кошелки Элис, — Бруно внушил себе, будто здорово перенервничал, опасаясь, как бы полиция не напала на его след, и теперь ему требуется обмозговать на досуге, как лучше избавиться от отца. Он также прикинул, что чем больше времени пройдет, тем больше вероятности, что Гай переменит к нему отношение.

На борту он разработал несколько ключевых планов убийства отца, с точки зрения которых все остальные планы, уточненные на месте, будут всего лишь вариациями. Бруно очень гордился этими планами. Один предусматривал убийство из револьвера в отцовской спальне, другой — нож и два пути бегства, а еще один — револьвер, нож и удавку на выбор, в гараже, куда отец ежедневно в половине седьмого ставит машину. У последнего плана был свой минус — в гараже недостаточно темно, зато он был сравнительно прост. В его воображении все планы срабатывали как по мановению волшебной палочки. Однако стоило ему предать бумаге очередную тщательную разработку, как бумагу приходилось тут же и рвать по соображениям безопасности. Он чертил и рвал планы до бесконечности. Когда «Сказочный Принц», обогнув мыс Майзи, взял курс на Порт-о-Пренс, весь океан от Бар-Харбора до самых южных из виргинских островов был засеян расчлененными семенами его идей.

— Царская гавань для моего «Принца»! — воскликнула Элис и расслабилась, погружаясь в усыпляющую болтовню с мамой.

Бруно — он сидел в тени за углом кабины — смял листок, на котором чертил, и поднял голову. Слева на горизонте неясной серой кромкой обозначился берег. Гаити. Увиденный берег казался еще более далеким и чужеземным, чем когда его не было видно. Гай отступал все дальше и дальше. Бруно выбрался из шезлонга и подошел к поручню по левому борту. Они проведут на Гаити не один день, а потом поплывут еще дальше на юг. Бруно застыл, как изваяние, чувствуя, что горечь жжет его изнутри, как снаружи тропическое солнце жгло его голые бледные икры. Он решительно порвал план в клочья и, разжав над водой пальцы, пустил обрывки на волю. Ветер подхватил их и капризно погнал вперед.

Не менее важно, чем спланировать, было, конечно, найти исполнителя. Он сделал бы это своими руками, подумал Бруно, да вот беда — Джерард частный детектив при отце, выведет его на чистую воду, как ни осторожничай. Кроме того, ему хотелось еще раз проверить свою теорию убийства без мотивов. Мэтт Левин или Карлос — но они его знакомые. А пытаться договориться с человеком, не зная, согласится ли он, — дело опасное. С Мэттом Бруно встречался несколько раз, но так и не смог поговорить на эту тему.

В Порт-о-Пренсе с Бруно произошел незабываемый случай — на второй день стоянки он свалился с трапа, возвращаясь на яхту.

От влажного зноя он вконец обалдел, а ром еще усугубил положение, поддав жару. Он отправился на яхту из гостиницы «La Citadelle»[17] за мамиными вечерними туфлями, но по дороге заглянул в какой-то прибрежный бар пропустить стаканчик виски со льдом. В баре оказался один из их команды, тот самый пуэрториканец, которого Бруно невзлюбил с первого взгляда, причем вдрызг пьяный; он орал и задирался, словно ему принадлежали и «Сказочный Принц», и этот город да и вся Латинская Америка. Он обозвал Бруно «белой жопой» и разными другими словами, которых Бруно не понял, но все остальные поняли и захохотали. Бруно с достоинством удалился из бара, слишком усталый и взбешенный, чтобы вступить в драку, но с холодной решимостью обо всем доложить Элис и добиться, чтобы пуэрториканца погнали с яхты и внесли в черный список. За квартал до пирса пуэрториканец нагнал его, по-прежнему продолжая болтать. А потом, уже на трапе, Бруно швырнуло на веревочные перила и он свалился в грязную воду. Он не мог сказать, что его столкнул пуэрториканец, потому что тот его не толкал. Пуэрториканец и другой матрос со смехом выудили его, сволокли в каюту и уложили на койку. Бруно сполз с койки, добрался до припасенной бутылки рома и хватил прямо из горлышка, после чего рухнул на постель и заснул в мокром исподнем.

Много позже мать и Элис, вернувшись, его растолкали.

— Что случилось? — повторяли они как заведенные, давясь от смеха. — Что случилось, Чарли?

Их силуэты расплывались, но голоса звучали резко. Он отстранился от пальцев Элис, тронувшей его за плечо. Говорить он не мог, но знал, что хочет сказать. Что они делают в его комнате, если не пришли с известием от Гая?

— С чем? От какого Гая? — переспросила мать.