Случайности не случайны, или ремонт, как повод жить вместе - [81]
Я посмотрела на телефон и зашвырнула его куда-то, но кажется он приземлился на ковер и не разбился. А мне нужно чтоб разбился! Мне нужно чтоб что-то разбилось так же, как мое сердце, так же, как я разбила наши отношения, как разбила свои надежды на счастье. Обвела взглядом комнату: если не брать во внимание телек и ноут, то разбиться может только ваза, но она стоит высоко, за ней еще лезть нужно. А на тарелки доставать легко. И бьются они хорошо.
Я молча зашла на кухню, открыла шкаф с посудой и бросила чашку на пол. Она упала и разбилась, разлетевшись о кафель на несколько крупных кусков. Так я разбила нашу дружбу и такими же кусками она разлетелась. Потом разбила тарелку, бросив в стену, — она как доверие, больше не склеишь.
В ход шло все: пиалы, бокалы, стаканы, салатницы. Я все метала о стены и бросала на пол, смотрела на бьющуюся посуду и понимала, что так же легко я разбила все, что между мной и Андреем было, ответив на его вопрос односложным «да»
Вы видели, как бьется небьющееся стекло? Красиво!!! Голубая тарелка упала, разлетевшись не просто на мелкие кусочки, а на столько крохотные частички, что некоторых даже видно не было, а затем эту кусочки поднимаются вольной переливающихся осколков вверх и снова падают, царапая кожу моих ног. Я разбила еще две тарелки из небьющегося стекла, прежде чем осознала, что моя жизнь разлетелась на мелкие кусочки так же, как посуда, и ее больше не склеить. Я разрыдалась.
Рыдала до рвотных позывов в желудке, подвывая, царапая кожу, обессиленно в злобе запуская руки в волосы. Я опустилась на колени окруженная горой осколков посуды, из которых состояла моя жизнь и обессилено рыдала и истерила.
В таком состоянии меня застала Катя. Наверное, чудо, что я не закрыла дверь на замок и подруга смогла зайти ко мне сама. Краем сознания отметила, как Катя набирала номер и говорила:
— Артем, разворачивайся и быстро дуй сюда. Ты же помнишь, пятый этаж.
Подруга меня звала по имени, уговаривала, тормошила, просила встать с осколков, но я просто рыдала и ничего не хотела, только ощущать легкую боль в порезах. Катя резко хлестнула по лицу, затем еще раз. Я сфокусировала на ней удивленный взгляд.
— Вставай! — рявкнула подруга, тряся меня за плечи.
Я осознала, что сижу в груде стекла. Подниматься не хотелось и не получалось. Зашел Артем — высокий, смуглый, кареглазый крепыш, по сравнению с которым Катя казалась еще более миниатюрной и сказочной. Да, они красиво смотрятся вместе. И он счастливы вместе. А я нет. Я сама. Андрея нет рядом. Я опять зашлась в рыданиях.
Катя ругнулась, схватила полотенце и обтерла меня от прилипших осколков, пока Артем поддерживая меня, заставлял держать вертикальное положение. В меня впихнули таблетку, наверное, где-то нашли в доме валерианку, отнесли в ванную и обмыли под душем, смывая водой оставшиеся мелкие осколки.
Подруга обработала мои мелкие порезы (каким образом глубоких ран не осталось, я понять не могу), переодела и с помощью Артема уложила в постель. Краем сознания отметила, как Катя говорит своему парню, что его помощь больше не требуется и что она останется на ночь у меня. Я слышала, как она с моего телефона звонит моему шефу и объясняет, что я заболела и было бы очень круто, если бы меня отпустили поболеть день или два без открытия больничного. Судя по ее фразе «Хорошо, спасибо. Да, конечно, я прослежу!», меня отпустили болеть с миром.
Все это я улавливала только отдаленно, потому что голова стала тяжелой, веки слипались, слез больше не было, а в груди зияла пустота, размером с Гранд Каньон. Катя ворковала возле меня, как я однажды возле нее, после ее разрыва с парнем, который у нее был до Артема. Видимо судьба у нас такая — успокаивать друг дружку после очередного краха в личной жизни. Я всхлипнула.
— Кристи, успокойся, милая, все пройдет. Когда захочешь, все мне расскажешь, а сейчас можешь отдохнуть, — успокаивала меня подруга, гладя по волосам, как маленькую девочку, пока я лежала, свернувшись в позе эмбриона. Андрей тоже называл меня маленькой девочкой иногда. Мне это так нравилось.
Я поняла, что хочу поговорить. Пустота в груди дарила успокоение и обещала, что не будет очень больно вспоминать и рассказывать все. По крайней мере не убийственно-больно. Я сделала глубокий вздох, прикрыла глаза и начала свой рассказ. Сбивчиво и путанно поведала о той пустоте, что была в груди, готовая поглотить меня полностью. Поделилась переживаниями о ссоре и что я боюсь, что когда Андрей приедет я вообще не смогу с ним поговорить. Сказала, что люблю его и просто хочу, чтоб он это знал, независимо от того будем мы общаться дальше или нет.
Я и сама не заметила, как уснула. Мне стало легче от того, что я сказала все это вслух, и меня отпустило, накрыв спасительной и блаженной дремотой.
Просыпаться было сложно. Разом накатили все воспоминания, и я беззвучно заплакала.
— Так, Шевченко, хватит киснуть, — меня потормошили за плечо. Подруга спала рядом со мной, нацепив на себя одну из моих футболок, — марш в ванную.
Я дёрнулась и сказала, чтоб Катя от меня отстала. Куда уж там! Когда это врач слушал больного?
Одна кружка обещания.Когда мир вокруг него начал рушиться, Гаррет Шарп не сбежал. Он выстоял, как настоящий мужчина, и принял свое наказание. Восемь лет спустя он начал новую жизнь. Это не та жизнь, где он вырос, веря, что будет ЖИТЬ, но это все же существование, хотя оцепенелое и пустое. Ну, не совсем.Каждый день через дорогу от его магазина мебели Гаррет похищает моменты, полные тепла, от Эмили Гарнер. Когда она парит, шагая в своем кафе, Эмили предлагает ему заглянуть в ее душу — такую чистую и полную жизни — то, чего Гаррет никогда не чувствовал.
«Ты словно солнце… А я глупая луна. Всегда в погоне за тобой». Я не знаю, возможно ли повязнуть в ком-то так сильно. Повязнуть настолько крепко в их бездонных глубинах, что даже сам воздух окажется тебе непостижим. Пока не появляется он с его ослепительно горячим сиянием и не затмевает свечу, которая является мной. Он и есть тот самый Люцифер, который пал, такой красивый, но что-то дьявольское кроется в нем, когда он смотрит на меня. Его прикосновения, словно клеймо, выжигающее его имя на моей коже. Его поцелуи овладевают моей душой самыми грешными способами. Мэддокс Мур - мое начало и мой конец.
Когда-то Миранда чувствовала себя беспомощной...Миранда Хилл не могла поверить своим глазам, после всех этих лет, ее высокомерный экс-бойфренд – профессиональный хоккеист Дэн Крофт, вернулся в Блубоннет, Техас. Он бросил ее, и их небольшой городок, как только в интернете появились довольно шокирующие фотографии. Миранде не так повезло. Застряв в Блубоннете и оставшись наедине со своими проблемами, она никогда не поднимала скандала по поводу его предательства. После девяти долгих лет, он вернулся и у нее появилась возможность отплатить Дэну той же монетой...Время свести счеты.Бывшая важная шишка НХЛ – плейбой Дэн Крофт, вернулся домой, что бы открыть школу выживания на старом ранчо и заявить о себе.
Как далеко может зайти сильная зависимость к человеку и как ее преодолеть? Эти вопросы задает себе Джул — девушка, полюбившая мужчину, не способного ответить ей взаимностью. Она терпеливо любит и ждет каждой встречи с ним. А он играет ее чувствами. Спустя 15 лет она рассказывает дочери свою историю и раскрывает всю правду, которую так долго хранила в своем сердце.
Дополнение к книге "Госпожа", 4 части серии "Грешники". История разворачивается, когда Сорену двадцать, и он учится в семинарии. Как известно из «Госпожи», Сорен никогда не говорил Магдалене своего настоящего имени. Поэтому в этой истории он представился Маркусом, выбрав это имя среди прочих, не таких лестных имен. .