Случайная жертва. Книга 2. Все карты биты? - [42]

— Лакей, я знаю тебя и наблюдаю за тобой с первого дня, как ты появился в этом городе, — тихо заговорил он. — Ты сразу мне приглянулся: без понтов, все по совести да по законам. Сам не раз подбрасывал тебе возможности их нарушить и замарать свою честь, но ты так ни разу и не оступился. Инцидент с дамой сердца Лазаря таким не считается. Кстати, это я выдвинул тогда твою кандидатуру на коронацию и я же поддержал твой выбор своим последователем сделать Константина. И он с этим достойно справлялся. Его желание уйти меня очень расстраивает. Но мы не держим людей насильно. Корона — это привилегия, которую нужно заслужить, поэтому я лично возражать не буду. Ты прав, выбора у тебя действительно не было, но ты вновь принял удар на себя, чтобы защитить честь нашего общества. Считаю, что этот поступок позволяет нам отпустить вас. А вот кому достанется корона, теперь мы будем решать сами, — завершив свою речь, Сизарь обвел присутствующих взглядом, большая часть из которых сделала легкий кивок и наполнила свои рюмки, что означало, что решение принято, пришла пора прощаться.

Через час все разошлись по своим делам, а Лакей и Константин поспешили домой, чтобы собрать все необходимые документы, вещи, заказать билеты и покинуть город сразу после вынесения приговора. Они понимали, что, несмотря на то, что час назад все воровское сообщество этого города приняло решение отпустить их с миром, это не означает, что сторонники и поклонники Лешего не решат продолжить его дело. А в том, что он успел за несколько лет обзавестись тройкой-другой таких полезных знакомых, бывший вор совершенно не сомневался.

Подготовка продолжается

После того как Юрий Кротков позвонил Ольге и сообщил, что он решил свои вопросы и готов к даче показаний в суде, напарники немного выдохнули.

— Что, тогда за дело Котова? — спросил Михаил. — Если я правильно понял, то все эти три дела будут рассмотрены в один день, правда, в каком порядке это будет, непонятно.

— Я вот думаю, а какой смысл рассматривать дело убитого сотрудника наркоконтроля в рамках открытого заседания, если Донин, которого мы установили как его убийцу, погиб во время взрыва в СИЗО и его тело сейчас находится в морге? — не понимала следователь.

— Давай просто проверим, все ли документы подшиты и все ли с ними в порядке, а то мало ли что еще взбредет в голову этому адвокату, а надо его рассматривать или нет, пусть решает судья. Все-таки это его работа.

Через час они решили сделать небольшой перерыв на кофе, а потом заняться делом полковника. Оно было самым сложным и неоднозначным. Поскольку, с одной стороны, Виктор Сергеевич нарушил закон, помогая жестокому убийце, на счету у которого было минимум две жизни, скрываться от правосудия, с другой — он всю свою жизнь отдал служению в милиции и до этого ни разу не оступился. На его счету было множество пойманных преступников, а профессиональные заслуги не раз отмечались вышестоящим руководством в виде благодарностей и правительственных наград. Более десяти лет он руководил этим управлением, и никто даже не верил в то, что однажды тот уйдет на заслуженный отдых. Конечно, тот факт, что ему угрожали и шантажировали, был смягчающим обстоятельством, но в голове у напарников все равно не укладывалось, как можно было так поступить. Ведь даже если Леший угрожал членам его семьи, можно было попросить помощи у коллег и руководства. Вон, Рожин мировой мужик оказался, и ему бы помог, а теперь загремит минимум лет на пять без права восстановления на службе, да еще и семья вряд ли будет приходить его навещать. Грустно как-то.

— Слушай, Миш, а с чего начнем-то? — вдруг засомневалась Ольга. — Подозрения о том, что полковник в этом замешан, к делу не подошьешь, да и его взаимосвязь с лейтенантом и распечатки звонков мы получили исключительно благодаря твоему лучшему другу и несанкционированной руководством слежке, как, собственно, и первичные улики из гаража. Их мы к делу также не подошьем. И самих себя, и Серегу, да и майора подставим, поскольку он об этом знал и никак нам не препятствовал.

— Стоп. Рожину мы все рассказали после того, как проникли в этот гараж, следовательно, он ни причем. А начать предлагаю с твоей волшебной программы: «…в рамках расследования убийства гражданки Троицкой Александры Петровны нами были сделаны запросы на предоставление видеозаписей во всех предполагаемых местах нахождения возможного убийцы». Все соответствующие протоколы на запрос, прием и передачу видеозаписей у нас есть. Потом акцентируем внимание на том, что благодаря твоей волшебной программе преступник был замечен в районе данных гаражей. Узнав, что владелец интересующего нас гаража умер, а родственников найти не представилось возможным, мы запросили судебный ордер на его осмотр, в процессе которого нами были обнаружены улики, на которых впоследствии были найдены отпечатки пальцев Эдуарда Шагалова и Виктора Сергеевича Крестова. Результаты наших волшебников из лаборатории, подтверждающие все это, в деле имеются. Именно на основании отчетов экспертов по отпечаткам и ДНК нами была выдвинута теория о взаимосвязи преступника и полковника, подтвердить или опровергнуть которую мы решили с помощью обыска его квартиры ввиду невозможности провести допрос из-за отсутствия речи у подозреваемого после перенесенного инфаркта. В квартире в присутствии понятых мы обнаружили коробку от наградного оружия, а в ней — фотографии, на которых подозреваемый употреблял наркотические средства. Также на них были обнаружены следы отпечатков пальцев погибшего Донина. Объяснения последнего в деле у нас также есть. Потом мы узнали о похищении полковника, начали его искать, нашли, и он все рассказал о том, как и когда впервые познакомился с Эдуардом Шагаловым, чем тот его шантажировал и почему он ему помогал, а тот оставил его в живых. Есть и подписанный товарищем Лешим признательный протокол обо всем этом, который, кстати, объединяет дело об убийстве Александры Троицкой и Алексея Седова. Финалом станут свидетельские показания Юрия Кроткова, разбивающие теорию адвоката Танкова о твоем сговоре с Лакеем в пух и прах. Финал, занавес, вышка, — улыбнулся, завершая свою речь, Михаил. — Не все довольны и не все свободны. Но каждому, как говорится, по заслугам.