Случай в Семипалатинске - [5]

Лыков слушал внимательно и ждал, когда же разговор дойдет до его сына. Все это казалось ему каким-то нереальным. Николка, которого он помнил сначала ребенком, потом нескладным подростком, теперь офицер и занят опасными и секретными делами большой важности. Как летит время!

— Ваш сын прислал мне рапорт. Мы с ним при необходимости переписываемся напрямую, минуя штаб округа. Подпоручик изложил важные сведения. За три дня до гибели капитана он посетил Семипалатинск. И Присыпин сообщил ему о своих подозрениях. Каржибаев почувствовал, что раскрыт. Он спешно выехал в Павлодар и там исчез. Его люди на время притаились. Но капитан заагентурил одного из них и узнал, что пришла команда ликвидировать полицмейстера. Причем сделать это так, чтобы подумали на обычное уголовное преступление. Понимаете, к чему клоню?

Алексей Николаевич кивнул:

— Еще бы. Значит, так вы узнали, что убийство Присыпина — это инсценировка?

— Да, из рапорта вашего сына, — подтвердил разведчик. — Но, когда он приехал с этими сведениями в Семипалатинск, дознание уже было завершено. Бандит, объявленный главным виновным, лежал в земле. Полицейские, которых провели за нос, пропивали наградные. И Николай Алексеевич решил, что так оставить дело нельзя, надо найти истинных убийц. Но сначала усыпить их бдительность. Для видимости принять официальную версию, а новое дознание открыть секретно. Поскольку в полиции Семипалатинска нет сыскного отделения, и состав ее слабый… Словом, Николай Алексеевич предложил поручить дознание опытному сыщику из столицы. А именно коллежскому советнику Лыкову.

«Опытный сыщик» понял общую ситуацию, но ждал деталей. Снесарев покосился на него и завершил свой рассказ:

— Дальше все просто. Я вошел с рапортом к генерал-квартирмейстеру ГУГШ Алексееву. И одновременно сообщил о произошедшем Виктору Рейнгольдовичу. Он сейчас преподает в академии и к разведке формально отношения не имеет. Но все действующие офицеры секретной службы его ученики. А все генералы — сослуживцы. Авторитет барона Таубе таков, что сами понимаете… Короче говоря, идея подпоручика Лыкова-Нефедьева была доложена военному министру. Редигер сегодня переговорил со Столыпиным, тот как министр внутренних дел дал согласие. В результате вы, Алексей Николаевич, скоро встретитесь со своим сыном, которого не видели три года.

Снесарев перевел дух и посмотрел на Таубе: как я, а? Тот одобрительно кивнул и обратился к товарищу:

— Ты чего? Как будто не рад повидаться с Чунеевым?

— С каким Чунеевым? — не понял подполковник.

— Таково семейное прозвище Николая Алексеевича с детских лет. А у его брата Павла Алексеевича — Брюшкин.

Барон продолжил, глядя на друга с легкой усмешкой:

— Ну, опытный сыщик, все уяснил? Срочно выезжай в Семипалатинск, времени у тебя в обрез. Николка ждет, он тебя там встретит. Поучишь его жуликов ловить, в разведывательном деле эти навыки полезны.

— Как-то оно все неожиданно… — пробормотал коллежский советник. — Вот уже и собственный сын распоряжается моим служебным временем. Подпоручик, ниже некуда, а поди ж ты, достучался до военного министра и премьера. А государю он еще советов не дает?

Снесарев бесстрастно сообщил:

— Сегодня утром военный министр доложил об идее Лыкова-Нефедьева Его Величеству. Тот устно одобрил предложение подпоручика.

Сыщик молча развел руками, потом сказал с едва заметным сарказмом:

— Ну, раз так, деваться некуда, надо ехать.

— Что нужно от нас? — заговорил Таубе. — Когда окажешься там, поздно будет спрашивать, спрашивай сейчас.

— Обрисуйте мне общую обстановку, — попросил сыщик. — В степи спросить не у кого, разве у тушканчиков. Говорят, мы с англичанами готовимся подписать договор о полном примирении. Верно ли это?

Снесарев хотел было ответить, но передумал. Он кивнул на барона:

— Пусть ваш товарищ расскажет, он все же генерал. И раньше меня начал заниматься «Большой Игрой».

Глава 3. Лекция барона Таубе

Таубе расправил усы и начал издалека:

— Ты немного в курсе истории. Помнишь, покойный государь лично послал меня на Памир? То был один из периодов обострения наших отношений с Британией. Чтобы ты знал, за последнее время мы с ними трижды стояли на пороге войны.

— Даже так? — удивился Лыков. — И прямо всерьез могли начать резать друг дружку?

— Вполне могли. Слава Богу, обошлось, отчасти потому что мы немножко пасовали перед англичанами. И наши дипломаты были против силовых вариантов, всегда готовые сдать назад… Первый раз случилось в тысяча восемьсот семьдесят восьмом году. Тогда неожиданно скончался Якуб-бек, сильная личность, создатель большого государства Йеттишар. Его империю тут же растащили, больше всех постарались китайцы, но и англичане своего не упустили. Мы остались с носом и, обидемшись, вздумали махать кулаками. В результате нам отошла-таки большая часть Памиров, но едва не случилась первая война.

Второй раз порохом запахло спустя семь лет, в восемьдесят пятом. У нас были уже другой государь и другой министр иностранных дел. Провокатором выступил Афганистан, который науськивали британцы. Россия не могла поделить с ним жалкий оазис Пенде, населенный уже покоренными нами туркменами. Афганцы тоже на него претендовали — и получили по шапке. В сражении при Таш-Кепри русские войска под командой Комарова нанесли им серьезное поражение и выкинули со спорных территорий. Все бы ничего, выкинули и выкинули, но наши пошли дальше. Вспыхнул мятеж в Бадахшане, даннике афганского эмира Абдура Рахман-хана. Мятеж возглавил собственный его кузен. Он обратился за помощью к туркестанскому генерал-губернатору, им тогда был идиот барон Вревский. Барон послал к бунтовщикам эмиссара, подполковника Громбчевского. Этот человек не идиот, он опасный авантюрист и, возможно, глубоко законспирированный британский агент. Громбчевский зачем-то заехал еще и в отстоящее от Бадахшана горное княжество Гундза. Где наобещал его правителю Сафдару Али-хану помощь от России — оружием, инструкторами и золотом. Не имея на это никаких полномочий от начальства.