Случай в лесу - [2]
— Шалун! Отцы, вот, прошалили Россию... Где папашины имения и заводы, господин бывший наследник бывшего владельца бывших заводов бывшего сахара? Теперь вот — изволь радоваться (он поднял глаза вверх), каким путем приходится возвращаться. Столбовой дворянин, в бархатную книгу записанный, спускается на российскую землю с немецкого аэроплана как диверсант. Хорошо хоть слово приличное.
Высокий тоже поднял глаза. Но ничего не сказал. Седоватый продолжал:
— Мало удовольствия, прямо надо сказать, особенно в моем возрасте. Я предпочитаю прыгать, чем умереть с голоду. Или сгнить где-нибудь в концлагере.
— Как консерв, — усмехнулся молодой и отшвырнул банку. — Только там гниют без воздух.
Старший вздохнул.
— Остро, но неграмотно. Ты там, когда мы спустимся и пойдем, молчи больше. Мужички, конечно, простота, лапотники синебрюхие, кусту молятся, но попасться все-таки можно.
Он вздохнул опять и опрокинул стаканчик ловким, привычным движением в горло.
— Хорошо еще, что хоть в ближний тыл бросают: взорвем этот самый мостишко — и заляжем где-нибудь в леску, пока немцы подойдут. Для выпивки уютнее места не найдешь, чем российский лес. Благодать. Сколько мы, в былые дни, на охоте пили! А ты сроду русской березки так и не видел, Петруша? Ах, до чего я люблю расейскую нашу березку! Лучше дерева нет!
Высокий рассмеялся неожиданно.
— Для розги? Синебрюхого лапотника сечь?
— Го! — Седоватый высоко поднял брови и налил себе еще коньяку. — Определенно: ты становишься остроумным, Петруша. Это не к добру. Что, руки чешутся? Правильно, Петя: счет у нас с тобой к мужикам большой. Ничего, бог даст, сквитаемся.
— Сквитаемся, — медленно повторил высокий. — Деды мои запарывали это быдло розгами на конюшне, я буду резать им ремни из спины.
— Резать-то будут немцы, — ухмыльнулся старший. — А ты будешь только смотреть. Или, пожалуй, ножик точить, если заслужишь настоящее доверие. Но что значит дворянская кровь! Вскипел — и смотри пожалуйста! Ты даже по-русски стал куда чище выговаривать.
Он посмотрел сквозь деревья.
— Девица Менгден идет. Значит, скоро отправка. Ну, посошок на дорожку, по старорусскому обычаю... Ты все-таки не закусывай. И этот консерв, может, гнилой — пропадем: с расстройством желудка — какая может быть диверсия.
Высокий следил глазами за подходившей девушкой.
— Опять этот долговязый ефрейтор с нею...
Квадратный рассмеялся коротким, противным смешком.
— Да, Петруша, и здесь не получается. Прямо позор. Аристократ, молодой, даже, пожалуй, — дай-ка на тебя посмотреть попристальнее... да, да, красивый: один нос чего стоит! — а какая-то паршивая немочка мещанского сословия нос воротит... И приходится уступать нижнему чину! Ничего не поделаешь, не та порода. Подымайся. Лейтенант идет. И Струков с ним. Должно быть, одеваться пора. Они мне назло Струкова этого третьим подкинули. Знают — я его терпеть не могу: убил бы мерзавца, честное слово. Каких два дела он у меня в Париже сорвал!
— Ну и убейте, — равнодушно сказал Петруша. — Пустое дело — подрезал в парашюте какой-нибудь тросик или что — и станет ангел бескрылым. Хотите — я сделаю: за фунт стерлингов...
Он поднялся и, брезгливым движением холеных пальцев очищая коленки, пошел, пробираясь сквозь кустарник, навстречу офицеру. Седоватый двинулся следом, захватив недопитую бутылку.
И тотчас же почти к этому месту вышли белокурая девушка в лётном комбинезоне и ефрейтор-связист, маленький, щупленький, с подвижным обезьяньим лицом. Девушка была красива — правильные, строгие черты лица, но глаза — странно потухшие, безразличные. И шла она странной какой-то, слишком четкой, слишком размеренной походкой. Едва русские скрылись за кустами, ефрейтор, воровски оглядевшись, подхватил девушку под руку.
— Сегодня после дежурства, да? Я не хочу больше ждать, Клерхен. На то и война, чтобы каждую минуту ловить. А у нас в Саксонии...
— Что там за горизонтальная карусель? — крикнул резкий голос. Из-за деревьев показался офицер. — Зачем вы здесь, ефрейтор? Налево кругом, марш! Прибавьте шагу, Менгден.
— Слушаюсь, господин лейтенант, — тусклым голосом ответила девушка.
Ефрейтор повернулся, молодецки прищелкнув каблуком, и, отбивая шаг на месте, проговорил быстрым шопотом, уже спиной к Менгден:
— Чорт бы драл эту прусскую свинью в галунах! Дай мне ответ по радио в штаб, на дежурство. Обязательно.
По губам девушки скользнуло подобие улыбки.
— Хорошо. Ждите. Волна прежняя? 110?
Ефрейтор еще раз гулко ударил подошвой о землю и пошел, печатая шаг. Менгден торопливо направилась, перепрыгивая через валежник, к узкой замаскированной просеке, где около бомбардировщика стояла группа людей вокруг полковника, отдававшего последние распоряжения.
3
Ровно, бесперебойно работали моторы. Бомбардировщик шел на большой высоте. Штурман, грузный, широкий, брюхастый, с обвисшими щеками, совсем не похожий на летчика, делал отметки на карте. Полковник неотрывно глядел вниз, на проплывавшую под самолетом зелеными и желтыми пятнами лесов и полей землю. Серебристыми лентами вились речки. И причудливыми скоплениями квадратиков то там, то сям отмечались деревни.
А н н о т а ц и я р е д а к ц и и: В настоящее издание вошёл историко-революционный роман «Накануне», посвященный свержению царизма, советского писателя С. Д. Мстиславского (1876 — 1943).
Мстиславский(Масловский) Сергей Дмитриевич.Книга поистине редкая — российская армия предреволюционной и революционной поры, то есть первых двух десятилетий уходящего века, представлена с юмором, подчас сатирически, но и с огромной болью о разрушенном и ушедшем. […] В рассказах С. Мстиславского о предвоенной жизни офицеров русской армии чувствуется атмосфера духовной деградации, которая окутывает любую армию в мирное время: ведь армию готовят для войны, и мир на нее, как правило, действует расслабляюще.
Эта повесть — историко-библиографическая. Она посвящена жизни и деятельности Николая Эрнестовича Баумана (1873–1905) — самоотверженного борца за дело рабочего класса, ближайшего помощника В.И.Ленина в создании и распространении первой общерусской марксисткой газеты «Искра».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Для читателя будет несомненным открытием незаслуженно забытый приключенческий роман Сергея Дмитриевича Мстиславского «Крыша мира». Роман откровенно авантюрный, да еще с изрядной долей фантастики. Но, как свидетельствует сам автор, «в обстановке сказочного сада Пери и «Пещеры Александра» даже научный работник, антрополог, теряет на короткий момент грань между действительностью и «сказкой».Романы эти интересно и полезно прочитать в любом возрасте.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.