Случай без последствий - [2]

Трофимов пошел в спальню, включил телевизор и уставился на экран. Из детской Лида вернулась не скоро и сразу легла спать. Он выключил телевизор и тоже лег. Включил малый свет, попытался читать и не смог, отложил книгу.

- Лид, а помнишь, как ты в хоре пела? С Валей Сидоркиной? "В этот вь-ю-южный, неласковый ве-е-ечер", - неуверенным тенорком воспроизвел он.

Помолчали.

- Ты стала другая.

- Конечно, в кино не ходим, в театр тоже! Забыла, где все это находится...

- Восемь лет назад у нас росли отличные кактусы, - будто и не слыша Лиду, продолжал Трофимов. - Помнишь? Мне иногда ужасно хочется пирожков. С капустой. И еще я хочу, чтобы ты связала мне пуловер. Синий такой, толстый.

- Если бы я сидела дома и не работала...

- Что же делать, если я инженер. Даже не главный. И мне нравится моя работа.

Лида укоризненно хмыкнула:

- Я устаю не меньше тебя! - и повернулась к нему спиной.

Он посмотрел на такую далекую сейчас жену, повздыхал, натянул пижаму и вышел на кухню.

Русалка накручивала на пальчик листик валиснерии, чешуя переливалась таинственным многоцветьем, медленно и плавно шевелились в воде волосы.

- А ведь она и вправду другая была! - неожиданно для себя сказал Трофимов.

Русалка прислонилась к стеклу, как пассажир на задней площадке "Икаруса", села на хвост и приготовилась слушать.

- Мы на третьем курсе познакомились, - ободренный вниманием, продолжал Трофимов, - только Лида с параллельного потока. Знаешь, как бывает? Первый курс - сплошные страхи: "выгонят-не выгонят", второй по инерции проскочил, а на третьем задумался - куда же я попал? Понял, что не туда. Ну, думаю, отслужу в армии, потом решу... Случайно совсем зашел в институтский клуб... была спевка факультетского хора. Сел в углу послушать... Лида и еще одна девушка - пели. Вот была минута... Тут... понимаешь... мир увидел... в цвете! - Он помолчал, потом продолжал:

- Конечно, и я виноват! Но в том ли дело, кто больше, кто меньше! Чего виноватых искать!

Трофимов рассказывал, вспоминая, задумывался, снова говорил и неожиданно спохватился:

- Ты ведь голодная!

Открыл холодильник, долго изучал содержимое, прикидывая, чем бы угостить, пока не нашел початую банку шпрот. Двумя пальцами взял шпротину, стряхнул с нее холодное, тягучее масло и бросил в аквариум. Русалка, красиво изогнувшись, поднырнула под нее, вскинула хвостом, отчего рыбка, как живая, описала дугу и будто сама вплыла в миниатюрный ротик.

- Ишь ты, ловко! - подивился Трофимов.

Он кидал шпроты, русалка забавлялась ими, вода в аквариуме волновалась и по ее поверхности шли маслянистые пятна. Потом русалка высунула голову из воды и, прикрыв глаза, негромко запела. Голос был чистый, нежный и нес успокоение. Трофимов долго стоял у аквариума в приятном оцепенении, пока не почувствовал, что за ним наблюдают. Он оглянулся.

В бигуди, словно инопланетянин в шлемофоне, на пороге стояла Лида и плакала.

- Лид, а я думаю... не кормлена... вот встал... надо ж это, - запинаясь произнес он.

Она всхлипнула, ткнулась Трофимову в плечо:

- Не любишь ты меня.

Трофимову стало неловко от того, что она заговорила про любовь, когда они были не наедине, но он постарался собраться и обнял Лиду:

- Глупенькая. Все маленькие девочки уже спят.

Лида положила руки на плечи Трофимову. Бигуди коснулись его подбородка и тонко звякнули друг о дружку, словно сломалось что-то очень хрупкое. Они замерли.

Русалка мерцала из воды голубыми глазищами. Лида, по-женски проницательно, с полвзгляда, это заметила и насторожилась:

- Шел бы ты, Вовик, спать, - устало попросила она.

Тихо улеглись, и Трофимову мучительно захотелось курить, но возвращаться на кухню было неудобно. Он долго ворочался, не мог заснуть. На кухне слышался плеск и Трофимов, убаюканный этими звуками, забылся сном.

Проснулся он оттого, что на кухне играл транзистор, Лида гремела посудой и готовила завтрак. Надел пижаму, поскреб затылок, зевнул и вышел на кухню.

- Ты это зачем? - хмуро кивнул он на старое зеленое одеяло, которым был накрыт аквариум.

- Нечего ей за нами подглядывать! - ответила необыкновенно нарядная Лида и повернулась к плите.

Он пошел умываться.

Завтракали молча. Антон клевал носом, капризничал и было видно, что не выспался. Потом встрепенулся:

- Пап, а тетя-рыба пьет какао?

- Это русалка... - начал было Трофимов, но Лида мягко его перебила:

- Ешь, сынок, не отвлекайся, в садик опоздаем.

Трофимов вздохнул, смолчал.

Он позвонил Лиде уже в третьем часу:

- Алло! Лида?.. "В этот вь-ю-южный, неласковый вечер", - бодро пропел он.

Где-то далеко, в невидимом переплетении телефонных кабелей раздался щелчок и глубокие женские голоса подхватили:

- "Когда сне-ежная мгла вдоль дорог..."

- Я слушаю, - сказала Лида на фоне песни.

- Давай сорвемся вечерком в "Птицу"! Антона к маме, посидим, поокаем?

- Спасибо.

- Что с тобой? - громко спросил Трофимов и на него посмотрели сотрудники.

- Сегодня Антона забираешь ты, Вовик!

- Лида...

Мелодия пропала. Короткие гудки барабанили в ухо. Он положил трубку и появились посторонние звуки: шуршала бумага, лязгал дырокол, работала печатная машинка. Трофимов заметил пыльное окно, темные стены, беспорядок на столе, огорчился и подумал: "В чем моя вина? Деньги на телик? Есть же пока черно-белый!"