Слой 3 - [51]

Вел заседание председатель гордумы Соляник, хотя у комиссии был свой председатель – депутат Распопова, толстозадая вредная тетка по кличке «Мадам Двупопова», экономист из хозяйственного управления «СНГ», избранная в Думу по начальственной негласной разнарядке. Кротов удивлялся, кто позволил этой ведомственной бабе захватить власть над городским бюджетом: по его мнению, работников компании нельзя было и близко подпускать к городским деньгам. Он даже переговорил на эту тему с председателем Думы, тот покривился и махнул рукой: поздно, уже не исправишь. И вот сегодня Соляник решил прибрать лично к рукам «комиссионные» вожжи. То был явный знак, но знак чего? Предстояло вскорости узнать.

Докладывал Федоров, бубнил и шелестел бумагами. Соляник смотрел в стол и только изредка обводил глазами присутствующих. Распопова демонстративно глядела на стену, где висел любовно вырезанный в дереве городской красивый герб. От нечего делать Кротов пересчитал людей за столом: одиннадцать, и он лично знает только четверых, это плохо, это минус тебе, Сережа, да и четвертого, многодетного депутата с банальной фамилией Иванов, он знал только потому, что его часто показывали в местных теленовостях – говорящая куколка Лялина, лузги некая пассия, учредила над семьей Иванова нечто вроде творческого шефства и гнала «по ящику» еженедельно умилительные до оскомины репортажи.

Наконец перешли к обсуждению. Больше всех говорила мадам Распопова, и говорила по делу, Кротов отдал ей должное: ситуацией вредная тетка владела основательно. Эмоциональнее прочих выступал депутат Иванов, помянул страдающих детей, своих и не своих, и призвал покончить с разбазариванием. Федоров кивал с понимающим видом. В углу думская стенографистка порхала рукой над блокнотом. Кротов уже утратил к разговору остатки интереса, когда Соляник предложил закончить прения и вынести оценку. Кротов глянул на часы – восемнадцать двадцать, он успевал, и тут мадам Распопова сказала:

– Предлагаю признать работу городской администрации по исполнению бюджета за первое полугодие текущего года неудовлетворительной.

Кротов ушам своим не поверил и недоумевающе посмотрел сначала на Федорова, потом на Соляника. Заместитель мэра сидел, поджав губы, а председатель гордумы, выдержав давление кротовского взгляда, предложил высказываться дальше. Других предложений не прозвучало, и Соляник с решимостью в гладком лице комсомольца внес предложение голосовать.

«Бунт на корабле», – подумал Кротов и сказал:

– Прошу прощения!

Мадам хихикнула по-бабьи, а многодетный Иванов сказал презрительно:

– Вы-то тут при чем? Вы у нас без году неделя. Вас никто не обвиняет.

И только тут до Кротова дошло, как эти люди истолковали его фразу. Он едва не рассмеялся и заговорил подчеркнуто официальным тоном:

Я попросил прощения за то, что вмешиваюсь. В ходе обсуждения никто не обратился ко мне с прямым вопросом и не предоставил мне возможности изложить собственную точку зрения на обозначенный вопрос. В таком случае позвольте спросить: для чего именно я был приглашен на заседание уважаемой комиссии?

– В отсутствие мэра вы исполняете его обязанности, холодно проговорил Соляник.

– Тогда позвольте еще вопрос: почему столь важную тему вы обсуждаете в отсутствие главы городской администрации?

– Мы работаем по плану, – сказала Распопова голосом школьной учительницы. – По понедельникам, раз в две недели. Виктор Александрович был соответственно осведомлен.

– Последний вопрос, – Кротов посмотрел в сторону Соляника. – Уважаемый председатель! Можете ли вы пояснить мне, каковые последствия в соответствии с уставом города будет иметь ваше решение для городской администрации?

– Что вы имеете в виду? – спросил Соляник.

– Мэр должен подать в отставку, вынести вопрос на общегородской референдум, распустить Думу, назначить новые выборы?

– Ничего подобного в уставе не предусмотрено. С юридической точки зрения наше решение прямых последствий не влечет. Оно лишь информирует администрацию и общественность города о той оценке, которую депутаты от имени своих избирателей выносят деятельности исполнительной власти и ее главы.

– Красиво сказано, – произнес Кротов, и у Соляника дернулась щека. – В таком случае позвольте и мне в свою очередь проинформировать уважаемых членов комиссии, что принятое сегодня так называемое решение не будет иметь ни прямых, ни прочих последствий для деятельности городской администрации.

– Это хамство, – сказала Распопова.

– Ну почему же! – удивился Кротов. – Я всего лишь воспользовался терминами, любезно приведенными мне глубокоуважаемым председателем... Послушай, Соляник, сказал он своим обычным голосом, – ведь ты же нормальный мужик, зачем весь этот цирк понадобился?

– Попридержите язык, Сергей Витальевич, – процедил Соляник, багровея. – Вы не на воровской сходке присутствуете.

– Вот это правильно, – подал голос пенсионер в медалях, и Кротов еще раз выругал себя за то, что плохо знает здешних депутатов. – Таких на место надо ставить, и сразу.

– Позвольте откланяться. – Кротов вышел из зала заседаний, проигнорировав рванувшегося к нему Федорова, и застучал каблуками по лестнице – вниз, отсюда, на воздух, на волю. В дверях он налетел на Лузгина, тот едва успел увернуться и схватил Кротова за рукав.