Слово Варяга - [21]

– Интересно будет послушать.

– Мне довелось около двух лет работать в Мегионе, как раз в то время, когда там объявился маньяк. Может быть, слышали об этом?

– Нет.

– Ну, это неважно, – махнул рукой журналист. – Он убивал женщин, которые носили зеленые платья. Стоило только этой информации появиться в прессе, как на следующий день невозможно было увидеть женщину в зеленом. Они наряжались в какие угодно цвета, но только не в зеленые. Не обнаружив в городе привычных красок, маньяк принялся насиловать и убивать женщин, которые ходили в красном. Теперь с улиц города исчез уже красный цвет. Хочу вам сказать, что дело доходило вообще до смешного. Коммунисты на своих митингах даже отказались от красного цвета и вместо него использовали синий. И все затем, чтобы не раздражать серийного убийцу! – Тут следовало бы улыбнуться, но делать этого почему-то не хотелось. – Так что дело куда серьезнее, чем представляется на первый взгляд.

– Согласен. Я вам не сказал, но сейчас я возглавляю группу, занимающуюся поисками серийного убийцы…

– Давно пора организовать такую группу, – оживился Мучаев. – Отлавливать простого уголовника и охотиться за маньяком, уверяю вас, это совершенно разные вещи. Уголовник всегда имеет характер, в нем заложен какой-то свой стержень, что делает его узнаваемым. Линия поведения у таких людей, как правило, не меняется, характер их преступлений может быть четко обозначен и различим даже через много лет. А маньяки – это в первую очередь отменные приспособленцы, у них отсутствует, если так можно выразиться, хребет, и поэтому они способны подстроиться к любой обстановке.

– Интересное наблюдение. Буду иметь в виду, – пообещал Чертанов. – Я у вас вот что хотел спросить…

– Спрашивайте, – охотно кивнул журналист.

– В своей последней статье вы написали о том, что одна из последних жертв маньяка была задушена каким-то предметом женского белья. Это что, обыкновенная журналистская уловка, чтобы привлечь читателей?

Время за разговором летело незаметно. Солнышко, двигаясь по небосводу, уверенно отодвинуло тень, что укрывала скамейку, и теперь беседа проходила на самом солнцепеке.

– Вы намекаете на тираж нашего журнала?

– Да.

– Тираж журнала и так достаточно высок, так что мы не бедствуем. Интерес к криминальным темам существовал всегда и будет существовать, думаю, и дальше. А что касается лично меня, так я предпочитаю писать правду. Женщина была задушена собственными трусиками. – Неожиданно его лицо посуровело. – Кажется, я вас понимаю… Это вы к тому, что все женщины на Дмитровском шоссе были задушены бюстгальтерами?

Чертанов обратил внимание на то, что журналист находился в более выгодном положении. Он сидел спиной к солнцу, и ему не нужно было щуриться, чтобы рассмотреть своего собеседника, даже наоборот, он имел возможность наблюдать за малейшими изменениями мимики Чертанова. А если он был настоящим психологом, то мог вынести немало полезного из их разговора. Шансы следовало уравнять.

– Может быть, немножечко пройдемся? – невинным тоном предложил Михаил, вставая. – А то мы тут с вами засиделись, да и солнышко печет. Сидим, как на сковородке.

– Куда пойдем? – не стал возражать журналист.

– Да все равно… У меня есть серьезные основания предполагать, что женщина, погибшая в Зеленограде, была убита маньяком, который орудовал на Дмитровском шоссе.

Журналист отрицательно покачал головой:

– Это невозможно. Поверьте мне, ее убил совершенно другой человек.

– Откуда такое предположение?

– Совершенно другой способ убийства! Я не исключаю, конечно, того, что кто-то убил эту женщину, стараясь подражать маньяку с Дмитровского шоссе. Так бывает! В психиатрической медицине такое называется эффектом подражания. Но я не исключаю, что этот частный случай может вылиться в новую серию убийств.

– Для этого есть основания?

– Разумеется! – охотно ответил Мучаев. – По-своему все маньяки честолюбивы. Прочитав нечто подобное, так сказать, о своем коллеге в солидном издании, он испытывает желание не отстать, в нем пробуждается жажда убийства, которая может очень долго прятаться. И бывает разбужена или спровоцирована вот такими преступлениями.

– Вы хотите сказать, что подобные публикации в прессе могут быть катализатором жажды убийства, что до времени таилась в нем?

– Вот именно! Я допускаю, что долгое время он боролся с этим, всячески пытался заглушить. Но на это уходило очень много душевных сил, и он просто устал сопротивляться…

– Кажется, я начинаю вас понимать.

– А относительно этого убийства я вам вот что скажу: у всех маньяков свой почерк. Если он душит женщин бюстгальтером, то он так и будет это делать.

– С чем же это связано?

Журналист задумался:

– Этот вопрос не ко мне. На него может ответить только психолог. Я думаю, что это связано с его каким-то душевными переживаниями.

– Значит, вы не можете допустить возможности, что убийство может произойти как-то иначе?

– Может, но это будет всего лишь отдельный и не характерный эпизод! – убежденно заявил журналист.

– И он вновь вернется, так сказать, к старому способу?

– Да.

– Взгляните, – протянул ему Чертанов небольшой клочок бумаги.