Слово в неделю сыропустную - [9]

"Но враг мой так зол на меня, что или не примет меня, или окажет мне презрение, причинит новую досаду, и я возвращусь от него ни с чем". Нет, ты во всяком случае возвратишься с великой пользой. Не примет, презрит, досадит? Пусть! Это для тебя новый венец. Ты сделал свое дело, исполнил волю Спасителя, оказал самоотвержение, которое тем будет для тебя плодоноснее, чем благоразумнее ты будешь уметь перенести новую неприятность. Но я не думаю, чтобы из сотни врагов и недоброжелателей нашлось хотя два, кои бы решились обижать человека, ищущего с ними примирения по-христиански. Нет, человеческая природа, как она ни груба и зла бывает, все не камень, не железо; и особенно ничто ее так не трогает, как смирение и любовь христианская. Сколько ни рассказывают о подобных случаях и встречах, всегда слышишь, что они оканчивались очень хорошо: враг, пораженный христианским смирением и именем Иисуса Христа, трогается, смягчается, бросает свою ненависть. "Но у меня, скажешь, с врагом моим заведено уже дело в суде; мне поздно возвращаться назад; нас решит один закон". А в твоей и его душе разве нет закона? А совесть твоя и его разве не первый судья? Реши сам дело по совести, и представь решение на совесть его; сделай, сколько можно, христианских уступок из твоих прав и поставь их в цену примирения: таким образом в минуту решались самые многолетние и запутанные тяжбы. Но, как бы ни поступил в сем случае твой враг, ты, по крайней мере, со своей стороны сделаешь, что повелевает тебе Господь Спаситель твой. А без сего, сколько бы священник ни говорил: прощено, разрешено, ты не получишь разрешения.

Из других благочестивых дел, приличных особенно настоящей седмице, более всего надобно указать на дела милосердия. Не напрасно сказано Самим Спасителем: "блажени милостивии, яко тии помиловани будут"; не напрасно еще в Ветхом Завете говорено: грехи твоя милостынями искупи и неправды твоя щедротами убогих (Дан. 4; 24). Посему нам, ищущим теперь прощения и милости у Господа, всего приличнее явиться к Нему за сим, по оказании милости ближним нашим. Нужно ли в сем отношении какое-либо вразумление от нас? Если нужно, то мы скажем властелину, в руках коего участь многих тысяч подобных ему людей: дай, если не свободу, то хотя ослабу тем, кои служебными отношениями к тебе, видимо, стесняются в развитии данных им от Бога способностей и сил, даже в исполнении обязанностей своих к Богу и ближним; евангельскому богачу скажем: раздери рукописание долга, коим связан пред тобой бедный отец многочисленного семейства; посети темницу и искупи тех, кои томятся там за долги; прими под кров свой малолетнего сироту и дай ему воспитание; всякому скажем: удели, что можешь, от избытков, даже от скудных стяжаний твоих, и подай во имя Иисуса Христа бедному: лепта твоя так же будет Им принята, как и богатый дар богатого; ибо Господь ищет не обилия даров, а сердца нашего. Аминь.

Слово в понедельник недели 1-й Великого поста, на часах

Между средствами, кои находятся в собственных руках ваших, мы поставили и молитву. Уже по сему самому, братие, вы можете видеть, что мы не разумеем под нею молитвословий церковных, в коих вы постоянно будете участвовать и без нашего напоминания. Не разумеем и ваших собственных обыкновенных молитв, коими вы, как добрые христиане, начинаете и оканчиваете каждый день: молитвы сии, совершаемые всегда, всего менее могут быть опущены ныне. Нет, мы имеем в виду молитву особенную, которая важностью своей превосходит все прочие, и между тем для многих вовсе не известна, и потому требует особенного указания. Это молитва покаяния, с сердечным прошением о том, чтобы Господь Сам дал нам духа покаяния и веры в заслуги нашего Спасителя, Сам произвел в нас нераскаянное отвращение ко греху, освободил навсегда сердце наше от глубины любви к миру и утвердил нас в познании и исполнении заповедей Своих.

Ибо надобно знать нам, братие, и знать твердо, что, без всемогущего содействия благодати Божией, грешник, сколько бы ни желал и ни усиливался, никак не может, сам по себе, оставить навсегда путь греха и сделаться человеком добродетельным. Сколько бы мы ни решались бросить свои злые навыки, сколько бы ни употребляли средств к тому, сколько бы ни каялись, ни воздыхали, ни начинали изменять своего поведения: доколе Сам Господь не разорвет уз, нас связующих, мы все останемся рабами греха; будем только переменять одни худые склонности на другие, грубые на тонкие. Такова участь грешника! По-видимому, странно, почему я не могу перестать грешить, когда мог прежде грешить и не грешить; но в самом деле так. Выражение этой печальной невозможности исправить себя совершенно, без помощи свыше, можно видеть даже во внешней жизни человека. Каждый, если хочет, может упасть с какой угодно высоты и разбиться в прах; а взойти опять на высоту, упавши и разбившись, не может. Можно отнять у себя в одно мгновение даже жизнь, а возвратить ее себе никто не в силах. Так и грешник: он посредством греха отнимает жизнь у своего духа, но возвратить ее может ему один Бог. Посему-то Святая Церковь при самом начале поприща покаяния начала возглашать в слух наш: "покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!" — давая знать сим, где нам должно искать своего воскресения от смерти греховной.