Слово о словах - [127]

– Ха-ха-ха!. – засмеялась немка. – Ножик мужского рода? Да ведь если ножик упадет, это ничего не значит. Он – «дас мессэр» – рода среднего.

Армянка сидела молча и с недоумением смотрела то на ту, то на другую из спорящих. Наконец она наклонилась ко мне.

– Простите, – шепнула она, – но я ничего не понимаю… Я вижу, тут какое-то забавное суеверие. Но на чем оно основано? Почему «ножик» может чем-то напоминать мужчину или ложка женщину? Мне это непонятно.

И на самом деле, разъяснить ей, на чем основано это нелепое суеверие, было невозможно: в армянском языке (как и в английском) вообще не существует никаких родов: ни мужского, ни женского, ни среднего. Ни в Англии, ни в Армении, ни в Турции такая примета не могла даже и образоваться.

Это отсутствие «родовых различий» во многих языках мира еще раз подтверждает, что между ними и свойствами самих вещей нет ничего общего.

Однако я не удивлюсь, если вы с трудом поймете, как же армяне или англичане обходятся без понятия рода. Слово «дом» у нас мужского рода, у французов – женского, а у англичан «house» (дом) – никакого (не «среднего», а именно – «никакого»).

Слово «птица» у нас рода женского, а у них – опять-таки «никакого». Нам с этим трудно освоиться. Им же (так же как китайцам, узбекам, татарам и очень многим другим народам), наоборот, непонятны наши родовые различия. И, пожалуй, придется признать, что у них немало оснований для недоумения: вам никак не удастся объяснить ни англичанину, ни турку, ни китайцу, почему для нас, русских, «чёлн» мужчина, а «лодка» женщина, или почему у французов одно и то же понятие, одна вещь – день – может быть названа и словом мужского рода – «le jour» (лё жур) и женского – «la journée» (ля журнэ)…

ТЕРЗАНИЯ ПЕРЕВОДЧИКОВ

Для нас с вами странная нелепость, разделение слов на «грамматические роды», не представляется ни в каком отношении огорчительной. В самом деле: мы, русские, превосходно понимаем друг друга, когда говорим «солнце взошло», невзирая на то, что слово, «солнце» у нас относится почему-то к среднему роду. Понимают свою речь и немцы, а ведь у них «солнце» – рода женского: «ди зоннэ». Не хуже нас объясняются французы, хотя для, них «солнце» – мужчина, «лё солей». Да и англичане, у которых «солнце» ни к каким родам не принадлежит, потому что они просто говорят о нем «сан», или китайцы, именующие его точно таким же, совершенно безродовым словом «тайан» (или «житоу», или «жи»), и они не испытывают от этой «безродовости» ни малейших неудобств.

Другое дело – чужой язык. Люди, говорящие на разных языках, подчас готовы считать престранным и прекурьезным все то, что им кажется непривычным и что они с удивлением замечают в языках соседей.

Вот, например, в английском языке, как я уже сказал, имена существительные не различаются по родам, если говорить о внешних формальных отличиях. Возьмите любое английское слово: «бук» – книга, «дог» – собака, «грэпнэл» – крюк, «уиндоу» – окно; вы никак не можете распределить их по нашим родам. В то же время в английской грамматике вы найдете местоимения всех трех родов: «хи», «ши» и «ит» – «он», «она», «оно». Разве это не противоречие?

Пожалуй, да. И чтобы разрешить возникающие из него затруднения, английский язык прибегает сплошь и рядом к самым, на наш взгляд, неожиданным и не всегда понятным хитростям и уловкам, которые, впрочем, носят скромное название «правил».

Так, например, хотя слово «sun» (солнце) формально ничем не отличается от множества других слов и, скажем, от слова «ship» (корабль), его полагается в случае надобности заменять местоимением «он» («he») а слово «корабль» местоимением «она» («she»). Выходит, что первое из них рода мужского, второе – женского. Почему?

Английские языковеды разъясняют, что «солнце» некогда в представлении древних англов было богом, и этот бог был мужчиной; именно поэтому повелось о солнце говорить в мужском роде. Английским же морякам казались живыми существами важные и близкие для них предметы. Естественно, что их приходилось относить к тому или другому роду; в частности, корабли – к женскому. Про любой корабль англичанин скажет «она», «ши»; корабли однотипные он назовет «систер-шипами» (sister-ships) – «кораблями-сестрами», а не «кораблями-братьями» (brother-ships).

Но в самом слове, в его звуковой форме, никаких оснований для этого не содержится. Да и в грамматических отношениях это ничего не меняет: любое прилагательное, например «рэд» («red», «красный»), останется неизменным, к которому из слов вы бы его ни отнесли: «красное солнце» – «рэд сан» (red sun), «красный корабль» – «рэд шип» (red ship).

Не так-то просто поэтому положение англичанина, желающего как-то передать на своем языке, с самцом или с самкой данного животного мы имеем дело.

В известной сказочке о «Трех поросятах» упоминается «биг бэд вулф». Переводя эти слова на русский язык, вы, собственно, имеете право передать их и как «большой злой волк» и как «большая злая волчица». У нас, русских, слова «волк» и «волчица» явно и внятно с первого взгляда отличаются друг от друга именно по своей принадлежности к двум различным родам, и это впечатление дополняют согласованные с ними слова: «волк – большой, злой», а «волчица – большая, злая». Тут ничего этого нет, поскольку в английском языке и «cat» (кот) и «sparrow» (воробей) и «wolf» (волк) – никакого рода. Иногда для говорящего это совершенно безразлично (ну, скажем, в предложении «домашний кот отличается от дикого кота своими размерами» или: «что волки жадны, всякий знает»), иной же раз может причинить известное затруднение. По-русски очень просто выразить мысль: «кошка обычно бывает ласковее, чем кот», а вот как вы передадите ее на английском языке, если там и кот – «кэт» и кошка – тоже «кэт».